PAGE \* MERGEFORMAT 2
|
Зиммель Г. Избранное. Т. 2. - М.: Юрист, 2010. - 350 с. Зиммель Г. Общение. Пример чистой, или формальной социолгии. // Социологические исследования. - 1984. - №2. - С. 170-176. Ионин Л.Г. Георг Зиммель - социолог. - М.: Аст, 2009. - 170 с. История социологии в Западной Европе и США: учебник для ВУЗов. - М.: Норма, Инфра-М, 2009.- 350 с. История социологии: учебник для ВУЗов. - Мн.: Высшая школа, 2010. - 300 с. Левин Д. Некоторые ключевые проблемы в работах Зиммеля. // социологический журнал. - 2012. - №2. - С. 61-101. Огане Т. Социология на рубеже веков: Георг Зиммель. // Социология и жизнь. - 2008. - №2. - С. 82-91 Рамштедт О. Актуальность социологии Зиммеля. // Социологический журнал. - 2011. - №2. - С. 53-65. Филиппов Л.Ф. Обоснование теоретической социологии: введение в концепцию Георга Зиммеля. // Социологический журнал. - 2010. - №2. - С. 65-81. |
Введение
К числу наиболее известных учений о социальных формах принадлежит концепция Георга Зиммеля, положения которой напрямую связаны с авторским понятием общества.
Георг Зиммель (1858-1918) сыграл существенную роль в становлении социологии как самостоятельной науки, хотя и оставался в тени своих великих современников - Дюркгейма и Вебера . Зиммель считается основоположником так называемой формальной социологии, в которой центральную роль играют логические связи и структуры, вычленение форм социальной жизни из их содержательных отношений и исследование этих форм самих по себе. Такие формы Зиммель называет «формы социации».
По Зиммелю, общество представляет собой взаимодействие индивидов, которая всегда складывается вследствие определенных влечений или ради определенных целей. Именно их Зиммель и называл содержанием, материей обобществления, которое «есть в бесчисленном количестве способов реализующаяся форма» .
Цель исследования - рассмотреть культурную теорию Г.Зиммеля.
Задачи исследования:
Изучить биографию Г.Зиммеля;
Рассмотреть социологию Зиммеля;
Охарактеризовать культурофилософскую концепцию Зиммеля.
В работе использованы публикации Г.Зимеля, Д.Левина, Т.Огане, Л.Г.Ионина и др.
Структурно работа состоит из аннотации, опорной схемы, тестов, словаря терминов и списка литературы.
1. Краткая биография Г.Зиммеля
Родился Георг Зиммель в Берлине. Окончил классическую гимназию и поступил в Берлинский университет. Получил докторскую степень по философии за диссертацию о Канте. Стал профессором университетов в Берлине и Страсбурге. В университетах он читал логику, историю философии, метафизику, этику, философию религии, философию искусства, социальную психологию, социологию и спецкурсы по Канту, Шопенгауэру и Дарвину. Междисциплинарный характер лекций Зиммеля привлекал к себе внимание не только студентов, но и представителей интеллектуальной элиты Берлина .
Ранний период отмечен влиянием Г. Спенсера и Ч. Дарвина. Зиммель пишет очерк «Дарвинизм и теория познания», в котором дает биологически-утилитаристское обоснование этики и теории познания; применяет принцип дифференциации, характерный для спенсеровского эволюционизма, в качестве универсального средства при анализе развития в любой сфере природы, общества и культуры.
Затем Зиммель стал искать априорные формы социального познания, опираясь на философию И. Канта. В центре его внимания на неокантианском этапе духовного развития - ценности и культура, относимые к сфере, лежащей по ту сторону природной каузальности. Тогда-то родилась «формальная социология», которая призвана исследовать не содержание отдельных социальных феноменов, а социальные формы, присущие всем социальным явлениям. Деятельность гуманитариев понимается им как «трансцендентальное формотворчество». Источник творчества - личность с ее априорно заданным способом видения. В этот период Зиммелем написаны многочисленные работы о Канте, создан труд по философии истории.
В дальнейшем Зиммель становится одним из наиболее значительных представителей поздней «философии жизни». Он пишет работу «Философия денег», в которой делает попытку культурологической интерпретации понятия «отчуждение». В соответствии с формами видения возникают различные «миры» культуры»: религия, философия, наука, искусство - каждый со своеобразной внутренней организацией, собственной уникальной логикой. Для философии, например, характерно постижение мира в его целостности. Целостность философ усматривает через каждую конкретную вещь, причем этот способ видения не может быть ни подтвержден, ни опровергнут наукой. Зиммель говорит в этой связи о различных «дистанциях познавания». Различие дистанций определяет различие образов мира .
Индивид всегда живет в нескольких мирах, и в этом источник его внутренних конфликтов, имеющих глубинные основания в «жизни». Сложная идейная эволюция, широта и разбросанность интересов, эссеистский стиль большинства работ затрудняют адекватное понимание и оценку творчества Георга Зиммеля. И, тем не менее, можно выделить общую тему его творчества - взаимодействие общества, человека и культуры. Общество рассматривалось им как совокупность форм и систем взаимодействия; человек - как «общественный атом», а культура -как совокупность объективированных форм человеческого сознания. Общим для творчества было и «представление о предмете, методе и задачах социологической науки» .
Зиммель написал около 200 статей и более 30 книг. Назовем некоторые. «Социальная дифференциация. Социологические и психологические исследования» (1890), «Проблемы философии истории» (1892), «Введение в этику» в двух томах (1893), «Философия денег» (1900), «Религия» (1906), «Социология. Исследование форм обобществле- ния» (1908), «Философия культуры» (1911), «Гёте» (1913), «Рембрандт» (1916), «Фундаментальные вопросы социологии» (1917), «Конфликт современной культуры» (1918) .
2. Социология Зиммеля
Особого интереса заслуживает авторский анализ игровых форм, наглядно демонстрирующий соотношение формы и содержания: «Реальные силы, потребности и импульсы жизни создали такие целесообразные формы нашего поведения, которые затем в игре или скорее в качестве игры превратились в самостоятельные содержания: охота, ловушки, тренировка тела и духа, соревнование, риск, ставка на случай и т. д.».
Эти формы вышли из потока чистой жизни, порвав с ее содержанием, и «сами стали целью и материей собственного движения». Это утверждение в равной степени относится и к другим примерам независимых от содержания социальных форм к свободному общению, к моде, к кокетству и др.
Как указывает Л. Г. Ионин, с точки зрения современных представлений, формы социации можно толковать «как совокупность ролевых структур». Однако он справедливо отмечает, что «роли трактуются у Зиммеля не как принудительно действующие орудия социализации и социального контроля, а, наоборот, как вторичные образования, функция которых определяется их внутренним, индивидуально обусловленным содержанием, т. е. мотивами, целями, короче, культурным материалом, привносимым в роли взаимодействующими индивидами».
Итак, обобщая изложенное выше, можно сделать вывод, что зиммелевские социальные формы представляют собой межиндивидуальные конфигурации разной степени сложности, в которых происходит любое социальное взаимодействие. Указанные формы также подразумевают осознание индивидами того, что они вместе образуют некую единицу. При этом сами по себе формы социации являются лишь условными конструкциями, «чертежами». Только при наличии содержания они могут существовать объективно. Именно реальное наполнение (культурный материал) не только придает формам ту или иную окраску, но и выступает непосредственно материей, из которой они состоят .
Использование понятийного аппарата формальной социологии при исследовании гражданского общества может открыть новый взгляд на данное явление. События последних лет наглядно показывают, что все большее значение приобретает неформальная, «низовая» самоорганизация, происходящая спонтанно в ответ на конкретный вызов или проблему.
Так, летом 2010 года многие регионы России пострадали от лесных пожаров, в результате которых были полностью или частично уничтожены сотни населенных пунктов. Однако природным бедствиям активно противостояли волонтеры, которые боролись с огнем, собирали вещи, продукты и деньги, давали приют оставшимся без крова погорельцам. Координация действий добровольцев и общественных организаций осуществлялась при активном использовании интернета с помощью специальных сайтов и блогов .
При этом самоорганизация людей часто заполняла пробелы в работе местных и центральных властей. Добровольцы успевали туда, куда не успевали команды государственных служб пожарной безопасности, люди действовали, не дожидаясь ничьей команды, вкладывали собственные средства и работали безвозмездно. Все это классические признаки гражданской организации, действующей ценностно и целесообразно в режиме автономии от государственных структур.
Другой пример низовой самоорганизации стихийно создающиеся поисково-спасательные отряды добровольцев, принимающих участие в поисках пропавших людей. Значительную известность в последнее время приобрела организация «Лиза Алерт», названная в честь погибшей девочки Лизы Фомкиной, потерявшейся в лесу под Орехово-Зуево в сентябре 2010 года. Все проводимые «Лиза Алерт» мероприятия оплачиваются из личных средств волонтеров, организация не принимает денежных пожертвований.
При этом участие не ограничивается поисковыми операциями, заинтересованные лица могут оказывать любую посильную помощь, в том числе просто распространяя сведения о пропавших людях. «Лиза Алерт» и подобные поисковые отряды не имеют формальной организационной структуры, что, тем не менее, никак не сказывается на эффективности их работы. Благодаря высокой скорости реагирования эти организации оперативно проводят мероприятия с большим числом участников (до нескольких сотен человек), осуществление которых не под силу ни МЧС, ни МВД.
Приведенные примеры гражданской самоорганизации представляют собой не что иное как новые социальные формы, существование которых стало возможным благодаря современным информационным технологиям, в первую очередь Интернету. Волонтерские сообщества не конкурируют со специализированными государственными службами, а действуют параллельно с ними, занимая особую, низовую сферу гражданского общества. Закономерности возникновения и функционирования новых форм гражданского общества представляют особый интерес для дальнейшего изучения. В то же время в условиях изменяющейся социальной реальности некоторые из существовавших ранее социальных форм, напротив, устаревают.
Таким образом, выявление и описание форм, а также исследование процесса формообразования при использовании понятийного аппарата формальной социологии имеет значительный потенциал для социологической интерпретации исследуемых проблем.
К числу достоинств Г. Зиммеля относят разработку «понимающей социологии», микросоциологии, конфликтологии, персо-нологии, теории коммуникации, обоснование идеи множественности культурных миров. Он схватил и выразил основные тенденции наступающей эпохи: обогащение общечеловеческой «объективной культуры», освобождение индивида от корпоративных связей, размывание единой самоидентичности на множество самостоятельных «я».
Самое глубокое понятие - «жизнь». Она иррациональна, самодостаточна, способна мобилизовать и преобразовать любые природные объекты. Только через нее может актуализироваться дух. Жизнь - это непрерывный поток бытия. В ее стремительном напоре различаются действительность и долженствование. Жизнь стремится к должному, идеальному, к тому, что выше, значительней её самой. В каждый данный момент духовное содержание жизни противостоит ей как долг, идеал, ценность, значение. Достигнув их, жизнь сбрасывает с себя материальные, социальные и духовные оболочки, формы, которые служили ступенями к свободе, и утверждается в чистой духовности. Общество и культура оказываются тем самым продуктами и инструментами жизни, а животная витальность и дух - ее низшей и высшей сущностями. «Жизнь» понимается Зиммелем как процесс творческого становления, не исчерпываемый рациональными средствами и постигаемый только интуитивно, во внутреннем переживании. Внимание Зиммеля к индивидуальным формам реализации жизни, неповторимым историческим образцам культуры нашло свое выражение в монографиях об И.В. Гёте, Рембрандте, И. Канте, А. Шопенгауэре, Ф. Ницше, Родене. «Художественное видение» было для Зиммеля не просто предметом теоретической рефлексии, а в значительной мере способом его восприятия социальной реальности. Он считал, что эстетическое отношение к действительности способно дать целостный, самодостаточный образ мира .
Такой подход позволял выявить тесную связь эстетики и социологии.
Цель социологического изучения Зиммеля - вычленение из разных наук об обществе особого ряда фактов, а именно - форм обобществления. В этом смысле социология подобна грамматике, которая отделяет чистые формы языка от содержания, в котором живы эти формы. За выявлением форм должны следовать их упорядочение и систематизация, психологическое обоснование в историческом изменении и развитии. Формы обобществления Зиммель называет культурными формами. Самая важная из классификаций культурных форм - классификация по степени их отдаленности от непосредственности переживания, от «потока жизни». Ближе всего к жизни спонтанные формы, такие, как обмен, дарение, подражание, формы поведения толпы. Несколько более отдалены от жизненных содержаний экономические и прочие организации. Наибольшую дистанцию от непосредственности жизни сохраняют формы, названные Зиммелем чистыми или «игровыми». Они чисты, потому что содержание, когда-то наполнявшее их, исчезло. Это такие формы, как «старый режим», т. е. политическая форма, пережившая свое время и не отвечающая запросам участвующих в ней индивидов, «наука для науки» -знание, оторванное от потребностей общества, «искусство для искусства», «кокетство» - лишенное остроты и непосредственности любовное переживание .
В отличие от Э. Дюркгейма Зиммель не считал солидарность - основополагающим принципом общественной жизни. Он находил процесс обобществления даже там, где, казалось бы, происходит разъединение и распад взаимодействия между людьми, - в спорах, в конкуренции, во вражде, в конфликтах. Этот акцент на антагонистических аспектах взаимодействия между людьми лег в основу нового научного направления - социологии конфликта.
В работе «Конфликт современной культуры» (1918) Г. Зиммель проанализировал связи философии жизни с историческими условиями нового времени. Для классического греческого мира центральной была идея Единого, субстанционального Бытия, воплощенного в пластических формах. На ее место Средневековье поставило Бога, в котором видели Истину, Причину и Цель всего существующего и который отличался от языческих богов своей интимной связью с душой человека, освещал его внутренний мир, требовал свободного повиновения и преданности. С эпохи Возрождения высшее место в духовном мире стало занимать понятие «Природа». Лишь к концу XVIII века в немецкой философии вводится понятие «личного «Я» и бытия как его творческого представления. XIX век создал понятие «Общество». Основанные на этом понятии социальные движения охватывали лишь небольшую часть интеллектуальной и политической элиты. Для Зиммеля жизнь - это «факты воли, побуждения и чувства», непосредственно данные нам в качестве «переживаний» .
Действительность - это то, что «содержится в опыте самой жизни». Зиммель отмечает, что философия жизни перерастает требования любой конкретной идеи, формы, социальной группы. Его вывод: современная эпоха характеризуется борьбой жизни против всяких форм. Бесформенная жизнь утрачивает целесообразность, становится бессмысленной и хаотичной. В этом состоит глубинная причина кризиса современной культуры. Зиммель предлагает создать культуру, которая будет всегда и для всех духовно-содержательным, личностно значимым формотворческим процессом.
Зиммель исходит из глубокой противоположности методов естествознания и истории. Помимо истории, утверждает Зиммель, существует философия истории, которая занимается разысканием «исторических законов».
Парадоксальность этой ситуации состоит в том, что ни одна другая наука не предоставляет установление своих законов философии, а разыскивает их сама. Все дело здесь в характере законов истории: неизбежное незнание полноты комплекса всех составных частей исторического события превращает исторический закон в закон индивидуальный. Такая трактовка «закона» приводит Зиммеля к тому, что по существу закон заменяется идеей «судьбы».
Тем самым Зиммель редуцирует общественные явления к «жизненному чувству индивидов», к «сцеплению их судеб». Таким образом, социальный процесс оказывается у Зиммеля осуществлением душевных сил и импульсов, «творением» исторического мира «душою».
Развитие общества Зиммель рассматривал как функциональную дифференциацию, сопровождаемую одновременной интеграцией различных его элементов. Возникновение интеллекта и появление денег знаменуют вступление общества в «исторический период» .
Тем самым история общества есть нарастающая интеллектуализация социальной жизни и одновременно - усиление влияния принципов денежного хозяйства. Действие этих двух важнейших «форм социации» ведет к всеобщему отчуждению, которое сопровождается ростом индивидуальной свободы. Современное социально-культурное развитие Зиммель рассматривает как постоянное усиление разрыва между формами и содержаниями в общественном процессе, постоянное и нарастающее опустошение культурных форм, сопровождающееся индивидуализацией человека и увеличением человеческой свободы.
Интеллект и деньги образуют сущностное ядро современной культуры. Именно они дифференцируют и интегрируют различные элементы социокультурного космоса - от экономических отношений до способов выражения эмоциональных состояний.
Деньги освобождают индивида от опеки семьи, общины, церкви, корпорации. В них человек находит осуществление великого идеала Личной Свободы. Однако освобождающая функция денег с необходимостью сопровождается разрушительной функций. Деньги разрушают родственные, родоплеменные отношения, модернизируют традиционные общества и уничтожают малые культуры. Деньги способствуют формированию групп на основе общих целей, безотносительно к социальной полезности, моральности этих целей. Отсюда и организованная преступность и публичные дома. Это приводит к исчезновению глубины душевного переживания и к понижению общего уровня эмоциональной жизни. «В денежных делах все люди равноценны», - отмечает Зиммель. Отсюда следует вывод, что ни один человек сегодня не обладает ценностью, а только деньги .
Вещность вытеснила сердечное движение. Рациональности и деньгам противостоят и одновременно поддерживают их - многочисленные иррациональные силы самой жизни: страсти, властолюбие, любовь и вражда. Опустошение фундаментальных форм социальной жизни превратило их в самодовлеющие игровые формы.
Из зиммелевского анализа вражды выросла современная конфликтология. Широкие масштабы вражды в виде больших и малых войн, классовой и религиозной ненависти, межнациональных конфликтов - очевидны. Зиммель замечает, что вражда поддается объяснению и регулированию. Она может быть сведена к минимуму, введена в культурные формы, рационализирована в виде экономической конкуренции, научной дискуссии и спора, но не может быть полностью искоренена. Вражда присутствует в экономике, политике, религии, семейных отношениях и даже в любви. Вражда между людьми естественна. Душа человека имеет потребность любить и ненавидеть, замечает Зиммель в статье «Человек как враг».
3. Культурофилософская концепция Зиммеля
Выводами из культурофилософской концепции для Зиммеля становятся пессимизм и глубокий индивидуализм. Отчаяние от неудавшейся жизни породило внутренний разлад.
Пессимизм относится и к религии. С тех пор как религиозные импульсы, в которых выражаются присущие индивиду жизненные порывы, объективировались и институализировались в строго фиксированных догмах, религия лишилась источника развития. Отсюда - противостояние рождающихся сегодня неинституализированных религиозных движений традиционной «объективированной» религии, которая уже более не способна выразить глубинные стремления человеческой натуры.
Плодотворность социологического подхода к анализу творчества великих художников Зиммель продемонстрировал, рассмотрев творчество Родена, Микеланджело и Рембрандта. Величие художника зависит от его способности соединить воедино стиль, форму и идею. Творчество Родена выразило принцип гераклитизма, с его повышенной динамичностью, характерной для социальной жизни начала XX века. Творчество Микеланджело воплотило дух противоречивости между телесным и духовным началом в человеке. Рембрандт сумел схватить и выразить в своем творчестве переход от классического принципа формы к более углубленному отношению к миру и жизни.
Однако в новых условиях роста потребления продукты культуры приобретают безличный отчужденный характер, подавляется индивидуальное «Я», человеческая свобода ограничивается. Объективированная культура становится тормозом на пути саморазвития и самореализации жизни. Отсюда следовал вывод, что борьба против культуры будет продолжена в более грандиозных масштабах.
Однозначной оценки выдающегося мыслителя - а таким, несомненно, является Зиммель - быть не может. Но честный исследователь согласится, что выработанные Георгом Зиммелем теоретико-методологические принципы исследования социокультурных процессов сегодня востребованы и продолжают стимулировать социологическое воображение.
Разделяя форму и содержание социальных отношений, Зиммель видел задачу социологии в рассмотрении «чистых» форм социальной жизни. Исследование же содержания (т. е. мотивов, влечений, целей, интересов и т. п.) оставлено другим наукам.
При этом социологические исследования применимы в различных науках и имеют своей задачей «вычленение в их совокупном предмете особенного ряда фактов, становящихся собственным предметом социологии - чистых форм социации (Formen der Vergesellschaftung )». Таким образом, по выражению Л. Г. Ионина, сконструированная Зиммелем программа социологии призвана помочь исследователям в различных науках об обществе «подходить к своему предмету «социологично» .
Также рассуждая о проблеме самобытности социологии как науки, Зиммель обращался к понятию социальных форм, или форм социации, под которой следует понимать чистое общение, ассоциацию людей. При этом автор не оставил какой-либо классификации указанных форм и в своих работах лишь приводил отдельные примеры последних: господство и подчинение, соперничество и др. Сам Зиммель не считал классификацию принципиально важной, указывая, что «по отношению к формам обобществления нельзя надеяться в близком будущем даже на приблизительное разложение их на простые элементы».
Заключение
Таким образом, опираясь на материалы проведенного исследования, можем сделать следующие выводы.
Г. Зиммель подчеркивал, что как бы разнообразны ни были интересы, приводящие к обобществлению (т. е. к взаимодействию), формы, в которых они совершаются, могут быть одинаковы. И, напротив, одинаковый по содержанию интерес может представиться в весьма разнообразно оформленных обобществлениях.
Подобная трактовка общества, в свою очередь, определяет те задачи, которые автор ставил перед социологией как наукой. Так, он считал, что социология не имеет собственного, особенного предмета, который бы уже не был «занят» другими науками: «смешивая в кучу все доселе известные области знания, мы не создаем ни одной новой. Получается лишь то, что все исторические, психологические, нормативные науки вытряхиваются в один большой горшок и к нему приклеивается ярлык: социология» .
Таким образом, автор позиционировал социологию относительно иных наук именно как новый метод познания, способный привнести иное видение уже известных проблем: «Не объект, а точка зрения, особенная, совершаемая ею абстракция дифференцирует ее от остальных историко-социальных наук». В этой связи Зиммель сравнивал социологию с индукцией, которая «в качестве нового принципа исследования проникла во всевозможные науки, как бы акклиматизировалась в каждой из них и в пределах установленных для них задач помогла добиться новых решений».
Список литературы
Георг Зиммель родился 1 марта 1858 г. в Берлине. В 1876 г. он поступил в Берлинский университет, где изучал историю, психологию народов, философию и историю искусства. Его преподавателями были такие выдающиеся ученые, как психологи М. Лацарус и Х. Штейнталь, историки Т. Моммзен, И.Г. Дройзен и Г. Трейчке и др. В 1881 г. он окончил университет и защитил диссертацию о И. Канте. В 1885 г. он защитил докторскую диссертацию и начал свою преподавательскую деятельность, сначала как приват-доцент, а с 1901 г. как экстраординарный профессор. Ни как приват-доцент, ни как экстраординарный профессор Г. Зиммель не получал стабильного жалования. Г. Зиммель женился в 1890 г. на Гертруде Кинель, чьи литературные и философские труды позволили их семье установить контакты со многими учеными того времени (например, с семьей Вебер). В возрасте 56 лет (в 1914 г.) он покинул Берлин и отправился в университет Страсбурга, откуда он получил приглашение. Здесь он проработал вплоть до своей смерти 26 сентября 1918 г.
Основные работы Г. Зиммеля: «Социальная дифференциация» (1890), «Философия денег» (1900), «Социология» (1908), работы по философии и истории культуры.
Исходной проблемой социологических построений Г. Зиммеля является проблема определения предмета социологии. Ученый считал, что социология должна утвердить свое право на существование не посредством выбора особого предмета (который еще не занят другими науками), а как метод. Социология, по мнению Г. Зиммеля, не является наукой обладающей собственным содержанием, поскольку он не находит себе объекта, который не изучался бы какой-либо из общественных наук. Следовательно, раз социология не может определить свой предмет путем простого вычленения тех или иных социальных явлений, она должна сделать это методологически, найдя специфическую точку зрения. То есть социология, по Г. Зиммелю, должна исследовать не содержание, а формы социальной жизни, то общее, что свойственно всем социальным явлениям. Таким образом, Г. Зиммель определяет социологию как науку о процессах и формах взаимодействия.
Объясняя эту позицию, немецкий мыслитель сравнивает социологию с геометрией, которая находится в похожем положении по отношению к естественным наукам. Геометрия не изучает содержание физических и химических явлений, она изучает формы, в которых эти явления протекают.
Общество рассматривается Г. Зиммелем как совокупность форм и систем взаимодействия. Такое взаимодействие складывается на основе определенных влечений и ради определенных целей. Мотивы, побуждающие человека к деятельности, к взаимодействию, могут быть самыми разными: деловой интерес, религиозные импульсы, сексуальные инстинкты, игра и др.
То, из чего формируется воздействие человека на других людей, можно обозначить как материю, как содержание общества. Сама по себе материя, из которой состоит человеческая жизнь, по мнению Г. Зиммеля, в сущности, не социальна. Так, например, голод, любовь, техника – все это не общественные явления. Они становятся таковыми постольку, поскольку преобразовывают изолированное существование индивидов в определенные формы совместного существования.
Общество (обобществление), следовательно, есть, по Г. Зиммелю, в бесчисленном количестве способов реализующаяся форма, в которой индивиды на основе разнообразных мотивов и интересов создают особое единство, внутри которого эти мотивы и интересы находят свое воплощение. То есть общество формируется в процессе взаимодействия людей, которые стремятся реализовать свои интересы.
Задача социологии как науки состоит, по Г, Зиммелю, в том, чтобы изучить различные формы обобществления, классифицировать и проанализировать формы социальной жизни. Таких форм он выделял три: 1) социальные процессы; 2) социальные типы; 3) модели развития.
К социальным процессам относят постоянные, не зависимые от конкретных обстоятельств их реализации явления: господство, подчинение, соревнование, примирение, конфликт и т.д. Образцом социального процесса как формы социальной жизни может служить мода. Мода, по Г. Зиммелю, предполагает одновременно и подражание и индивидуализацию личности. Человек, следующий моде, одновременно отличает себя от других и утверждает свою принадлежность к определенной группе.
Г. Зиммель изучает следующие социальные типы и характеры: бедняк, аристократ, циник, кокетка, чужой и т.д. Например, социальный тип аристократ представляет собой единство двух взаимоисключающих характеристик: с одной стороны, он поглощен своей группой, ее фамильной традицией, с другой – он отдален и даже противопоставлен ей, ибо обладает силой духа, независимостью.
Модели развития характеризуют процессы, происходящие в группах, связанные с изменением их численного состава и усилением индивидуальности их членов. Г. Зиммель отмечал, что по мере роста численности групп члены их становятся все меньше похожими друг на друга. Развитие индивидуальности членов группы сопровождается уменьшением ее сплоченности и единства. Г. Зиммель считает, что исторический процесс развивается в сторону усиления индивидуальности за счет утраты индивидами их уникальных социальных характеристик. Так, например, большая патриархальная семья сменяется самостоятельными и полноправными индивидами и нуклеарной семьей; цеховая и кровнородственная организация сменяется гражданским обществом с характерной для него высокой индивидуальной ответственностью.
Вопросы и задания по теме
1. В чем, по Вашему мнению, причина методологического кризиса позитивизма в социологии?
2. Каким образом В. Дильтей обосновал невозможность существования социологии как науки?
3. Расскажите о номотетическом и идеографическом методах, предложенных неокантианцами.
4. Какой социолог считал, что все социальные явления надо рассматривать как волевые отношения?
а) Г. Зиммель;
б) Ф. Тённис;
в) М. Вебер;
г) В. Парето.
5. Какой тип общественных отношений Ф. Тённис характеризовал следующим образом: преобладают интимные, межиндивидуальные отношения, основанные на привязанности людей друг к другу?
Георг Зиммель (1858-1918) окончил философский факультет Берлинского университета. Преподавал в Берлинском университете, где в числе прочих его учениками были Эрнст Блох, Георг Лукач и Карл Мангейм. Работал приват-доцентом и экстраординарным профессором. Постоянное место профессора получил только в 1914 г. в Страсбурге. В 1933 г. национал-социалисты сожгли его книги. Основные работы: «Социальная дифференциация: Социологические и психологические исследования» (1890); «Основные вопросы социологии» (1894). «Философия денег» (1990). «Социология: Исследование форм обобществления» (1908); «Основные вопросы социологии (индивид и общество)» (1917), а также работа «Философия денег» (1900).Данная работа посвящена изучению социологической концепции немецкого социолога Георга Зиммеля.
Вопрос об актуальности социологии Г. Зиммеля не стоит, как вопрос актуальна она или нет. Если концепцию созданную столько времени назад можно применять к анализу социологических явлений происходящих сегодня, это значит, что она актуальна. Описание моды и общения с позиций формальной социологии также, на мой взгляд, не устарело. Мода сопровождает нас каждый день в течение многих столетий и будет это делать еще очень долго, поскольку общество не возвращается к тому традиционному виду, где не было моды, а все больше развивается и дифференцируется. Общение вообще основной элемент социальной жизни, без которого таковой не существовало бы.
Люди стремятся больше знать об обществе, и анализ моды, как одной из социальных явлений, им в этом поможет. Что касается анализа общения, то он поможет понять, как устроено общество, на чем оно основывается т.к. лишь общаясь, мы создаем общество.
Переходя к анализу литературы необходимо отметить, что Георг Зиммель не был популярен у нас очень долгое время. Отсюда проблема поиска литературы. В основном эта литература на английском и немецком языке. Литературы же на русском языке очень мало и большая часть это статьи в журналах. Очень мало переведенных на русский язык оригиналов. Большое количество информации о Зиммеле находится на сайтах в сети интернет, подавляющее число которых зарубежные. Проблема поиска литературы очевидна.
Исследования классиков всегда остаются одними из главных звеньев в истории и жизни любой науки. Именно в этих работах закладываются каноны, по которым в дальнейшем будет развиваться наука. Следующие авторы всегда будут ссылаться на классиков, и сравнивать свои работы с работами классиков. Поскольку социология Г.Зиммеля, также принадлежит к числу "классических" теорий, то она может дать нам теоретические и практические основания для исследований в области мод, общения и других социальных феноменов.
История поставила Георга Зиммеля на одну ступень с такими основоположниками социологии как Макс Вебер и Эмиль Дюркгейм. В его многочисленных работах изложены постулаты, на которых должна основываться социология. В силу личных качеств автора восприятие многих его работ в совокупности затруднено. По мнению многих Георг Зиммель самый противоречивый из всех классиков .
Георг Зиммель родился 1 марта 1858г. в городе Берлине. Он получил хорошее образование с начала в классической гимназии, а затем в Берлинском университете. В 22 года он получил докторскую степень по философии за диссертацию о Канте. Позже это увлечение Кантом станет одной из ступеней его идейной эволюции. Возвращаясь к оценкам работ Зиммеля необходимо отметить, что на их характер, непоследовательный и противоречивый, повлияла сложная идейная эволюция. Живший и работавший в Берлине Зиммель, не мог не поддаться влиянию неофициальной берлинской культуры.
Его молодой ум также начал ориентироваться на идеи натуралистического материализма, механицизма и социал-дарвинизма , влияние этой культуры просматривается в его ранних работах. Диссертация о Канте в университете определила следующую ступень развития его идей. Зиммелем были написаны многочисленные работы о философе. Неокантианские идеи повлияли на его труды и послужили образованию основной социальной концепции - концепции формы и содержания.
Следующий этап развития - это период влияния идей К. Маркса. В работе "Философия денег" это влияние наиболее ярко выражается в повторении марксовой критики капитализма и буржуазии.
Последний этап эволюции является полной противоположностью первому. В данный период Зиммель отрицает идеи натурализма, а сближается со скептицизмом и переходит к философии жизни. Таким образом, видно, что Зиммель в течение своей жизни проходит сложный и противоречивый путь. Именно с этим связано огромное количество работ, которые иногда противоречат друг другу, особенно труды начального и последнего периодов.
То, что Г. Зиммель был человеком разносторонних интересов, объясняет "разбросанность" его работ по разным отраслям социологического, и не только социологического знания. В тоже время, многогранность его интересов затрудняет систематизацию его работ. Однако это не означает, что зиммелевские исследования несерьезны и неглубоки. В каждой работе он изучает небольшую проблему, но выясняет ее природу и сущность. Творчество Зиммеля оказало большое влияние на дальнейшее развитие социологии во всем мире.
Прежде чем приступать к рассмотрению какой - либо концепции необходимо определить понятийный аппарат, использующийся в данной концепции. Определение понятий позволяет провести более качественный анализ, глубже понять суть концепции. Оно дает нам в руки инструмент, с помощью которого будут усваиваться принципы и взаимосвязи социологической концепции.
Рассматривая социологическую концепцию Георга Зиммеля, мы также обозначим понятийный аппарат. Тем более что понятия, встречающиеся в его концепции, редко встречаются в других теориях. Первым и самым важным понятием, которое лежит в основе теории, является "общество". Необходимо показать, как Зиммель определял общество. " У Зиммеля речь идет об обществе как процессе: общество непрерывно порождается взаимодействием; индивиды соединяются в общество, т.е. обобществляются" . Если конкретизировать эту мысль, то важно отметить, что понятие общества у Зиммеля имеет два разных значения.
Первое - это комплекс обобществленных индивидов, общественно оформленный человеческий потенциал, а во-вторых - это сумма тех форм связи, благодаря которым общество возможно в первом смысле. Из всех перечисленных определений общества, выделяется понятие "обобществления". Обобществление эта та форма, в которой индивиды на основании каких - либо общих интересов образуют единство. Понятие обобществления в работах Зиммеля означает то, что взаимодействуя, индивиды делаются "общественными".
Социология, по мнению Зиммеля, должна изучать формы обобществления. Понятие "форма" имеет в работах Зиммеля ключевое значение. Неотрывно от этого понятия следует понятие содержания этих форм. "Особые причины и цели, без которых, конечно, никогда не происходит обобществление,… образуют материал социального процесса; но то, что действие этих причин, способствующих целям, вызывает среди их носителей именно взаимодействие, обобществление - есть форма, в которую облекаются эти содержания…" .
В начале своих ранних работ он представлял историю общества как историю психических явлений. Он рассматривал каждое психическое явление с двух сторон: первая сторона - это сам психический акт на пример смех или утверждение, а вторая сторона - это то, что в этом акте делается, утверждается, что является причиной иронии. Если изолировать этот последний аспект, то мы получим объективное содержание сознания. Это содержание и есть сущность социального.
Соответственно можно определить характерные черты формы:
¾ форму сопоставляет несколько содержаний, образуя тем самым совокупность;
¾ становясь совокупностью, эти содержания отделяются от других;
¾ форма упорядочивает сопоставляемые содержания.
По словам Зиммеля именно форма помогает преодолеть раздробленность частей и противостоит всему, что не обладает формой . По отношению к социологии антитез формы и содержания следовало понимать как противопоставление "материи" социального взаимодействия и наиболее часто встречающихся структур социального действия и взаимодействия. Хотя фактически, форма и содержание сплавлены социология исходит из того, что одна и та же форма может быть наполнена разными содержаниями, равно как и одно и то же содержание может выступать в разных формах. В свою очередь, формы обобществления даже в обозримом будущем не удастся разложить на какие - то более простые элементы. Поэтом формы как таковые могут быть сопряжены только с ограниченным кругом явлений. Другими словами форма как феномен редко существует в чистом виде.
Формы, могут быть сопоставлены с исторической действительностью двумя способами. Во-первых, можно рассматривать разные исторические явления, выбирая их всех совокупности реальности и рассматривая их с точки зрения определенной закономерности. Во-вторых формы обобществления можно рассматривать с точки зрения их конкретного осуществления. Определив основной категориальный аппарат, можно переходить к следующему этапу данной работы.
Для определения социологии Зиммеля, его социальной концепции очень важно иметь в виду то время, в которое она создавалась. Основным, пожалуй, является то, что на рубеже веков (19-го и 20-го) был кризис социологии. Переход в новое время обусловил пересмотр старых социологических основ и канонов Конта и Спенсера, на которых до этого времени была основана социология.
В это время не маловажно было решение двух задач: во-первых, это необходимость создания науки на твердом фундаменте, исходившая из кризиса социологии, а во-вторых, было необходимо выяснить возможность существования общества и индивида в обществе т.к. именно тогда начались серьезные преобразования в социальных и экономически устоях общества. Наибольший интерес представляет то, как Зиммель подошел к решению данной проблемы.
"В статье "Проблемы социологии" Зиммель утверждает, что социология, как любая другая социальная наука, может существовать независимо от других наук, если будет проводить различия между формой и содержанием социальной реальности и рассматривать в качестве своего предмета только форму"
Зиммель очень рано начал разделять форму и содержание, но полностью оформленной теорией это разделение стало намного позже. Решая задачу, которую ему поставило время, он приходит к истокам своей главной концепции. Именно поэтому важно было рассмотреть такой аспект как влияние эпохи на создание концепции.
Теперь можно переходить непосредственно к тому, как Зиммель определял науку социологию. Известно, что Зиммель представлял социологию как социологический метод. По его словам социология не должна выбирать для себя предмет по принципу "не занятости" другими науками. Существует множество наук, изучающих общество и социология должна вычленять и анализировать те общественные явления, которые не в состоянии выявить каждая из этих наук. Таким образом, социологический метод может применяться в различных науках и выявлять конкретный предмет социологии - чистые формы социации.
Практику применения социологического метода в различных общественных науках и соответственно чистых форм социации Зиммель называл общей социологией. Она непосредственно обобщает формы социации в различных науках, которые изучали общество, и является непосредственным результатом действия социологического метода. За выявлением этих форм должно было бы идти их упорядочивание и систематизация, психологическое обоснование и описание их в историческом аспекте.
Такую практику Зиммель называл чистой или формальной социологией. Еще одной задачей, чистой социологии была выработка ориентиров для других наук, позволяющих подходить к своему предмету более социологично. А поскольку социология основывается на том, что человек - общественное существо и общество является носителем всех исторических событий, то и использование социологического метода в других науках также делает научный подход более осознанным, то есть более четко раскрывает и понимает понятие "общество".
Еще один элемент зиммелевской социологии - это философская социология. Философская социология делится на социальную теорию, которая охватывает условия и понятия социальных исследований и социальную метафизику. Таким образом, складывается трехступенчатая концепция социального знания, которую предложил Зиммель: общая - формальная - философская социологии.
Зиммель утверждал, что данное представление социальной концепции дает две реальные возможности. Во-первых, использование социологического метода для выделения чистые формы социации из других наук, а также четко ограничивает социологию и дает ей конкретный предмет, а во-вторых, выполняет интегрирующую функцию для всех общественных наук и обеспечивает единство с ними социологии, отделяя их от наук о природе.
Подробнее остановимся именно на формальной социологии, поскольку она предметом данной работы. Так как мы определили общество как взаимодействие между индивидами, то описание форм этого взаимодействия - задача общественной науки в целом, а в узком смысле задача чистой или формальной социологии. Итак, формальная социология или чистая действует, как грамматика отделяя чистые формы языка "от содержаний, в которых живы эти формы"
В качестве примеров таких форм Зиммель называет подражание, образование социальных классов и кругов, возникновение и роль иерархии, репрезентация индивидом совокупности.
Формальная социология призвана обозначить общество как межчеловеческое, межиндивидуальное пространство, а не разделять целостные социальные образования на две части. Отношение самого автора к своей работе двояко, с одной стороны он гордился своей концепцией и считал одним из важных достижений своей деятельности, а с другой стороны считал, что чистые, формальные понятия имеют ограниченную ценность. Проект формальной социологии будет полностью востребован только тогда, когда выявление чистых форм социации будет сопровождаться анализом того, как они появились и развивались, как изменялись под воздействием своего объекта, и что послужило причиной их ухода. Как и всякая наука вычленяет из совокупности взаимодействий определенный момент, социология вычленяет из общества именно то, что называется обществом.
Необходимо отметить те методы, которыми исследуются чистые формы обобществления. Зиммель считает, что у всех сравнительных психологических наук методы одинаковые. Причиной такому утверждению служит то, что в основе любого процесса лежат психологические акты. Исходя из этого, и социология использует психологические методы для изучения и исследования своего предмета.
Без критики не обходиться ни одна работа, ни одно исследование. Критика отражает то, что не показал автор или показывает это в другом свете, с другой точки зрения. Критика необходима т.к. без нее не будет улучшения, не будет прогресса.
Как только социологическая концепция Г. Зиммеля приобрела более конкретный вид, то сразу появилась критические замечания. Одним из пунктов была критика не историчности, далекой от реальности теории. В своей работе "Проблема социологии" Зиммель писал, что "…в исторической реальности форма неотделима от содержания и что форма возникает на основе содержания, которое, однако, не может существовать без формы…" он все же делал в своей работе попытки определить предметом социологии только форму Соответственно можно говорить о том, что форма является внеисторической абстракцией. Зиммель объяснял это тем, что форму можно исследовать отдельно от содержания.
Возможно, проблема заключается в том, что Зиммель рассматривал форму и содержание как категории познания. Например, в своей работе "Введение в науку о морали" Зиммель говорил, что "…категории содержания и формы - одни из самых относительных и субъективных во всей области мышления. Что в одном отношении форма в другом содержание, и при ближайшем рассмотрении понятийная противоположность между ними часто в противоположность более общей и более частной определенности" .
По этой причине ему представлялось возможным проводить различия и делать предметом социологии только форму, и, именно поэтому его критиковали за не историчность. Мы видим, что в его работах форма является категорией познания, а не определяет специфического и конкретного содержания, и не определяется им. Таким образом, индивид может, исходя из своих субъективных предпочтений, поменять форму и содержание местами, в зависимости оттого, что для него обще, а что является частным. Этот момент служил основанием критики концепции Э. Дюркгеймом. Он рассматривал форму и содержание не как разные элементы реальности, а как факты, которые имеют одну и ту же природу (предметом социологии Эмиля Дюркгейма были социальные факты).
И различаются только по степени универсальности, в том смысле, что форма более универсальна, чем содержание. Исходя, из всего этого можно сказать, что если абстрагированная форма может быть содержанием, то это содержание также становиться абстрагированным. А если следовать такой логике рассуждений, то исследование социальных феноменов на основе категорий формы и содержания, сразу же является бесполезной т.к. уже подход оказывается не укорененным в социально - исторической реальности. Вот поэтому формы в концепции Зиммеля подвергаются критике в не историчности.
Охарактеризовав социологию как науку о формах, Зиммель не мог не обратиться к содержанию. Такой ход Зиммеля подверг критике Дюркгейм. Он говорил, что попытка Зиммеля включить в анализ содержание приведет к значительному размыванию границ социологии, и почти все содержания в таком случае рассматриваются как предмет социологии. Поскольку критика это вычленение не только отрицательных моментов концепции, но и положительных, обратимся к таковым в концепции Зиммеля. Он ограничивает социологию исследованием формы, привлекая содержание. Можно сказать что, применяя этот метод, можно прийти к довольно четкому анализу социологических явлений на основе взаимодействия формы и содержания.
Таким образом, надо отметить, что Зиммель постоянно обращался к содержанию в своих исследованиях социальных феноменов. Это означает то, что Зиммель прикрывал слабость формальной социологии и постоянно боролся с ней как в ранних, так и поздних исследованиях, т.е. можно сказать, что в работах Зиммеля стержнем всегда являлась формальная социология.
Продолжая изучать феномены, исследованные Г.Зиммелем с помощью метода формальной социологии, рассмотрим явление общения. Зиммель представлял общество как взаимодействие индивидов и потому в любом обществе можно выделить форму и содержание. Любое взаимодействие складывается по средствам взаимных влечений и интересов. Каждый день мы сталкиваемся с деловыми контактами, дружескими встречами, учением и просто случайные контакты на улице. Каждый раз мы общаемся и высказываем либо просьбу или требование, либо просто имеем общие цели и желания .
Это означает, что мы выносим свои внутренние импульсы наружу и получаем на них какую-либо реакцию. Таким образом, складывается единство взаимодействия. Все психологические внутренние переживания, интересы, импульсы, цели, стремлений - то из чего складывается взаимодействие с другими людьми можно назвать содержанием, т.е. материей обобществление. Эта самая материя не социальна. Голод, учение, любовь тоже не являются социальным. Они становятся таковыми только после того, как они станут причиной взаимодействия людей и обретут социальный характер, т.е. преобразуют изолированное существование индивидов в форму совместного существования. Следовательно, можно определить обобществление как форму, которая реализуется во множестве психологических, физических, духовных и моральных актов.
Когда практические потребности заставляют силами ума, мышц, воли создавать формы соответствующие реальным целям с помощью жизненного опыта, то они отрываются от реальности. Теперь они являются самостоятельными и создавая материю, какой - либо формы самореализуются. Они отрываются от предмета и уже не подчиняют его определенным целям жизни. Например, любое познание с начала является средством борьбы за выживание ведь знать ситуацию, в которой ты оказался уже половина успеха. Возникновение науки говорит о том, что познание оторвалось от практических целей, и теперь живет само для себя. Оно самостоятельно избирает свой предмет, преобразует его в согласии со своими потребностями. Тоже можно сказать и о праве. Право родилось как общественная необходимость в легитимации определенных способов поведения людей. Они уместны и существуют по причине целесообразности. Однако с появлением права их смысл становится иным. Теперь эти нормы выполняются т.к. они побуждены и поддержаны правом в независимости от породившей их жизни. Таким образом, Зиммель делает вывод о том, что соответствующее праву поведение коренится в целях социальной жизни, хотя само право не имеет определенной цели .
Теперь можно рассматривать не определение формы жизни ее материй, а, наоборот, определение материей формы жизни. Существуют формы, которые стали играть роль определяющих ценностей. Зиммель называет такие формы игрой. В качестве примера можно привести следующие: охота, ловушки, спорт, риск. Естественно, что такие формы были востребованы и поэтому сейчас являются целесообразными формами поведения. Каждая форма вышла из реальной жизни и уже сама обрела себя. Она жива сама в себе и создает вещи, которые отображают ее содержание. Поэтому игра имеет не только развлекательный смысл, но и несет символические значения.
Зиммель говорит о том, что формы, которые выработала жизнь за свою историю, обретают свою жизнь. Ответом на вопрос: почему они не уходят, является то, что они вышли из жизни, они когда-то являлись ее частью. Тот же самый процесс реализуется в разделении формы и содержания в общественной жизни. Как уже говорилось, общество состоит и обусловлено взаимодействием интересов, содержаний, которые направлены в одну или в противоположную сторону и получают в своей реализации разные формы. И тогда в процессе жизни формы начинают существовать независимо от своих источников, и сами обуславливают себя.
Этим самым Зиммель называет явление общения. Существует особое чувство удовлетворения от обобществления как такового. Ощущается ценность единения интересов или содержаний целей. Такое чувство можно назвать тягой к общению, когда она извлекает из реалий социальной жизни только чистую форму обобществления. Главным в этом общении является форма т.к. форма есть взаимодействие тех элементов, которые составляют форму. Если отпадут мотивации общения, тогда только форма будет иметь смысловую нагрузку, поскольку будут взаимодействовать те элементы, которые составляют форму, а не мотивации общения. Именно из-за этого общение соотносится с реальностью чисто формально. Достаточно отметить, что во многих языках общество означает только взаимосвязь окружающих. Только общающиеся люди являют собой чистую форму, отсоединенную от всяких содержаний. "Если употребить социологические категории, можно обозначить общение как игровую форму обобществления …"
Общение выполняет одну важную функцию. Только в общении человек познает те социальные границы, которым необходимо следовать и роль индивида в отношении с окружающими. Истоки этой функции заключены в том, что общение не предполагает какого-либо содержания. Оно не предполагает ни вещественной цели, ни результата. Характер общения определяют только личные качества индивида его тактичность, вежливость, образованность, интеллект. Именно потому, что все в общении поставлено на личность, ей необходимо сдерживать свою индивидуальность и не слишком проявлять ее. Но это не говорит о том, что человек должен полностью стать обезличенным. Общение не предполагает безличности, т.к. это означало бы отсутствие целей и интересов, по крайней мере, с одной стороны. Тем самым общение требует только ограничение самовозвеличивание т.к. при существовании такового общение также невозможно. Следовательно, опять возвращаясь к личным качествам индивида, очень важно чувство такта в общении с людьми. Таким образом, можно сделать некоторый вывод о том, что в общении не должны быть задействованы такие приобретенные или врожденные качества как богатство, положение в обществе, происхождение, по крайней мере, они не должны влиять на форму общения как таковую, хотя на характер общения влиять они могут .
Зиммель очень доступно и кратко сказал о сути общения: "Если признать, что тяга к общению есть его, общения, источник или субстанция, то вот вам и конституирующий общение принцип: каждый должен настолько удовлетворять свое влечение к общению, насколько это совместимо с точно такой же степенью удовлетворения этого влечения другими"
Общение можно назвать той сферой, в которой тот, кто хочет, может реализовать лишенный материальных оттенков идеал общения. Современный мир наполнен объективными признаками, определяющими личность. Поэтому в кругу общения необходимо освобождаться от этих признаков и помнить о том, что человек есть личность со своими особенностями и качествами.
Разговор - это универсальный носитель человеческого общения, с помощью которого социологические формы взаимодействия наделяются условным одержанием. Это можно объяснить тем, что в реальной жизни люди вступают в общение для того, чтобы сообщить что-то, объяснить, доказать т.е. наделяют общение каким-либо содержанием. Все формы, воплощаемые в разговоре, будь то спор или объяснение, обсуждение или компромисс обслуживают множество жизненных феноменов и ситуаций.
В разговоре они становятся значимыми в себе, т.е. появляется игра отношений, которой они способствуют, связывая и разрешая, выигрывая и проигрывая Для того чтобы общение было самодостаточным как пустая форма содержание не должно оказывать давления. Поскольку если содержание имеет давление на общение, то оно перестает быть общением т.к. начинает вращаться вокруг своей предметной оси. И тогда содержание, например, в нахождении истины может стать ее целью. Однако форма спора может сохраниться, если в ней не будет присутствовать серьезность. Однако это не означает то, что содержание общения разговора не существенно. Не существенным должен быть его результат, а само содержание должно быть интересным и захватывающим. Два разговора можно отличить по тому какую роль играет содержание в них. Внешне они могут быть похожи, но общением будет являться только то, в котором содержание выполняет функцию речевого взаимодействия, т.е. оно является тем соединяющим звеном, которое обеспечивает целостность.
Источник такого явления как общение следует искать не в самоопределяющихся формах, а в индивидах и их стремлениях, опыте и убеждениях. Любое общение есть символ жизни, который отражает в себе поток жизни. Общение изменяется лишь настолько, насколько она отстоит от реальности. Она может оторваться от нее полностью, но тогда она станет лживым и пустым. Для того чтобы этого не было общение должно исходить из жизни.
В заключение данной работы хотелось бы подвести некоторые итоги. В начале данной работы описываются основные понятия, которые позволяют описывать саму социологическую концепцию Георга зиммеля. Устанавливаются основные положения теории и ее структура. Далее идет анализ применения концепции непосредственно к социальным явлениям на примере моды и общения.
В исследовании общения: во-первых, общение - важнейшая форма обобществления, а во-вторых, как только содержание общения выходит на первый план оно (общение) как форма обобществления умирает.
Таким образом, рассмотрев феномены общения, в контексте социологической концепции Г. Зиммеля, можно сделать вывод, что цель, поставленная во введении к данной работе, в известной степени реализована. А именно, показано применение теории Зиммеля о форме и содержании к анализу социальных явлений. В работе приведены цитаты из работ Г. Зиммеля, которые, как мне кажется, дополняют картину описываемых явлений и более точно отражают их суть.
Позволяют делать аргументированные выводы.
В целом исследуемый материал очень интересен по той простой причине, что его можно наблюдать в жизни. Что это еще раз говорит о том, что исследования классиков всегда применимы и актуальны.
Более ярко применение формально социологии выразилось в описании такого неотъемлемого элемента социальной жизни как общение. Уже в самом начале работы формы и содержания дают основу для дальнейшего изучения. Через эти понятия описываются основополагающие явления, которые являются сутью общения. Далее одно из основных представлений общения, то есть представление его в виде игры, также описывается с помощью "формы" и "содержания". Зиммель пишет, что это такие формы, которые выросли и вышли из повседневной жизни, став определяющими ценностями.
1. Путь жизни и творчества - 2 стр
2. Стихия социальной жизни - 4 стр
3. Феномен вражды - 7 стр
4. Формальная социология - 9 стр
5. Философия жизни и культуры - 14 стр
6. Женская культура - 19 стр
7. Список используемых источников - 24 стр
Георг Зиммель (1858-1918) уже при жизни был популярным философом. Тонко
чувствующий феноменолог, диалектик по складу ума, он глубоко интересовался
судьбой личности и вместе с тем разрабатывал широкомасштабные
философско-исторические проблемы культуры, остро переживал и пытался осмыслить
кризис европейской цивилизации. Вебер, Сорокин, Дюркгейм и другие авторитетные
философы высоко ценили изощренность мысли, обилие идея Зиммеля. Но и упрекали:
во фрагментарности, отсутствии системы и ясного философского мировоззрения.
Называли "блестящим дилетантом".
статей, не укладывается в рамки одной научной дисциплины. Элементы этики,
эстетики, психологии, социологии переплетаются в его размышлениях. Именно
поэтому его можно считать культурологом по преимуществу. Зиммель увлекался построением социологической теории, выдвинул много плодотворных идей. Но, чувствуя интуитивную неприязнь к "социологическим фикциям" - гиперболизированным системным построениям - он часто предпочитал жанр философского этюда, выбирая для исследования такие, казалось бы, малозначительные темы, как "Лень", "Мотовство", "Благодарность", "Кокетство", "Мода". От них он протягивал нити к фундаментальным вопросам философии и теории культуры.
В период между двумя мировыми войнами социологи редко обращались к творчеству Зиммеля. Но в 60-е годы, в связи с кризисом социологии и наступлением эпохи постмодернизма, Зиммель оказался очень современен. Его фрагментарность созвучна духу времени второй половины ХХ века. Сегодня в числе его достоинств отмечают разработку "понимающей социологии", микросоциологию, конфликтологию,
персонологию, теорию коммуникации, идею множественности культурных миров и
многое другое. На фоне прогрессирующего "дробления" социологии и отказа от
построения общей социологической теории тексты Зиммеля не кажутся уж столь
фрагментарными. За его подчеркнутым субъективизмом и скептицизмом
просматривается философское видение культуры.
коммерсанта, крещеного в лютеранской церкви, был младшим из семи детей. Отец его
рано умер. Друг отца - владелец музыкального издательства - взял на себя заботу
о талантливом юноше. Георг сам пробивал себе дорогу в жизни. Часто он испытывал
тоску и одиночество. Закончил классическую гимназию, затем - философский
факультет Берлинского университета. Его учителями были Моммзен, Лацарус,
Штейнталь, Бастиан.
Докторская диссертация Зиммеля посвящена Канту. Он рано стал приват-доцентом, но в академических кругах к нему относились настороженно, не захотели избирать
штатным профессором, каковым он стал лишь за четыре года до смерти. Почти всю
жизнь Зиммель не получал регулярного жалованья и жил на гонорары с лекций и
студенческие взносы. Он являл собой тип философа-публициста и салонного оратора.
Часто выступал перед театральной богемой, прославился, как блестящий лектор.
Умел мыслить вслух и проникновенно говорить о наболевших вопросах. Возбуждая
слушателей энергией своей мысли, Зиммель писал и говорил одновременно для двух
аудиторий - профессиональных ученых и любопытствующих интеллектуалов. Интерес к
экзотическим темам и склонность к импровизации дали повод Ортеге и Гассету
сравнить Зиммеля с белкой, прыгающей с ветки на ветку и откусывающей понемногу
от каждого орешка.
Зиммель был "маргиналом" еще и потому, что не желал занять определенной
политической и мировоззренческой позиции, не примыкал ни к одной партии или
философской школе. Он чувствовал себя как рыба в воде в потоке новейших проблем,
был одновременно романтиком и позитивистом, либералом и социалистом,
националистом и космополитом. Когда во время лекции ему приходила в голову
хорошая идея, он "на ходу" менял точку зрения и разворачивал цепь своих
ассоциаций в новом направлении. Зиммель был скептиком, аналитиком. Его лекции
захватывали, будили мысль, но не содержали какого-либо положительного кредо,
веры, убеждений, которых он не смог выработать, или же тщательно скрывал.
Сегодня от него такого кредо никто бы и не потребовал. Многие из нас -
свидетелей конца тысячелетия - давно привыкли жить без веры, не видя в жизни
смысла. Но в начале ХХ века "климат мнений" был иной, интеллигенция верила в
будущее, жила идеями и глобальными проектами. Безверие, "всеядность" Зиммеля
подрывали его репутацию. Он охотно беседовал с театралами, учеными, поэтами,
политиками. Повсюду блистал, срывал аплодисменты и везде чувствовал себя
чужаком. Эта стратегия жизни соответствовала его представлениям о характере
эпохи, ее главных тенденциях: обогащении общечеловеческой "объективной
культуры", освобождении индивида от групповых, корпоративных связей и его
прогрессирующей дифференциации, размывании единой самоидентичности на множество
самостоятельных "я".
Увлечение социологией, не значившейся в списке академических дисциплин, также не прибавляло ему научного веса. В Германии сложились прочные научные традиции в
области социальных и гуманитарных наук, каждая из которых имела свой конкретный
предмет и методы исследования. Попытки Зиммеля создать социологию как
самостоятельную методологическую науку об обществе, воспринимались как
сумасбродство.
Источником творческих импульсов и благодарной аудиторией была для Зиммеля
"неформальная берлинская культура". Так называлось сообщество ученых, поэтов,
политиков, юристов, воодушевленных победным пафосом естествознания и
предчувствием великих перемен. В 80-е годы прошлого столетия, когда Зиммель
только начинал свою деятельность, дух прусской солдатчины и феодальной
бюрократии мирно уживался с диалектическим духом гегелевской философии. Но не
прошло и пятнадцати лет, как Берлин стал стремительно превращаться в новую
столицу Европы. Наука, техника, мощные корпорации, имперские амбиции вышли на
первый план. Крупп - король сталелитейной промышленности - сменил Канта в
качестве лидера нации. Диалектику стала теснить термодинамика. Рост богатства,
военной и технической мощи, сопровождался настроениями духовной пустоты и
растерянности. Освобождение мыслящего ума от национальной традиции оборачивалось
культурной беспочвенностью, отсутствием стимулов для разработки философских
Новые идеи в Германию приходили из-за рубежа. Особенно популярны были русские - Толстой, Достоевский; скандинавы - Стриндберг, Ибсен, Гамсун; французы - Золя, Мопассан.
Духовный разброд, плюрализм мировоззрений, падение авторитетов - все это имело, однако, и положительное значение для науки. С поверхности жизни сдергивалось
покрывало его благопристойности. Культура представала в своей иррациональной
обнаженности, противоречивости, экзотичности. Идейные течения разного рода:
позитивизм, кантианство, марксизм, социальный дарвинизм, расизм, идеалистическая
философия истории мирно уживались и плодотворно взаимодействовали, пока
оставались в рамках научного сообщества. Позже - в 20-30 годы взрывчатая смесь
марксизма, дарвинизма и древнегерманских мифов, приправленная ницшеанским
романтизмом, выплеснется в политику и породит фашизм. Образ "сверхчеловека
будущего" захватит умы передовой германской молодежи. Но на рубеже столетий
взаимодействие науки, философии и идеологии активизировало умы, готовило почву
для культурологии.
В разные периоды жизни Зиммеля привлекали разные проблемы и разные методы
исследования. Изначальным был у него интерес к общению, социальности в ее
непосредственных проявлениях. Неловкость при встрече, конфликт, любовь, соблазн,
близость, внутренние барьеры между людьми, тайна личности - чужой и своей - вот
что возбуждало его и толкало к исследованию общества. При этом Зиммель хотел
следовать девизу Спинозы: "Не плакать, не смеяться, но понимать". Он думал, что
для достижения успеха социологу следует отказаться не только от оценок, но и от
какой-то определенной роли или позиции в обществе.
В методологии Зиммель сначала склонялся к позитивизму: спенсерианству и
дарвинизму. Затем стал искать априорные формы социального познания, опираясь на
Канта. Тогда-то и родилась его "формальная социология". Одновременно произошел
"прорыв" в феноменологию культуры, в которой диалектика формы и содержания
находятся в центре внимания. Последний - культурно-философский период жизни -
окрашен в эстетико-романтические, трагические тона. Отталкивание от буржуазности
и рационализма сочетаются теперь у Зиммеля с консервативным патриотизмом и даже
пафосом милитаризма. Отчаяние оттого, что жизнь казалась неудавшейся, а история
Не оправдавшей надежд, порождало внутренний разлад. Глубокий скепсис позднего
Зиммеля сочетается, тем не менее, с восторженным гимном вечно молодой, бурлящей
Воздерживаясь от признания "социальной субстанции", Зиммель говорил о множестве
качественно особых, больших и малых сил, стихий, из которых складывается
общественный процесс. К таким силам он относил любовь, благодарность,
конкурентность, вражду, моду, стремление к самоутверждению, новизне и многое
Бесформенные и бессодержательные в своей первооснове социальные стихии,
включающие в себя инстинктивные, социальные и духовные силы, многообразно
сочетаются в социуме, "расслаиваются" на "форму" и "содержание", которые затем
взаимодействуют друг с другом. Форма - безлична, универсальна, инертна.
Первоначально Зиммель опирался на физико-химические и биологические аналогии: он говорит о социальных атомах и молекулах, дифференциации и интеграции, социальной материи, которая может "сгущаться" и "разрежаться". Социальные стихии могут распространяться подобно ураганному ветру или надолго застывать в форме
социальных институтов, догматов, обычаев. Формы, вбирая в себя вновь возникающие
стихии, перерабатывают их на свой лад. Церковь, государство, наука - это формы.
Они втягивают в себя любовь, жадность, славолюбие, конкурентность, наделяя их
особым символическим смыслом. Позже, разлагаясь, социальные формы передают
накопленную энергию другим, новым формам, которые осмыслят эти силы и
символизируют их по другому.
Так, из богословских споров рождается научная полемика, из протестантской
тревоги и озабоченности - страсть к деньгам и накоплению, из монастырского
послушания - светское образование, из православно-русской мечты о Царстве Божьем
на Земле - могли бы мы добавить к этому - строительство коммунизма в СССР.
Зиммель не стремился свести сложную ткань социальных отношений к какой-то одной
силе, форме, как это делали другие философы. "Солидарность" Дюркгейма действует
как сплачивающая сила, но только наряду с враждой и конкуренцией. Труд и
капитал, это, конечно, мощные социализирующие силы, но лишь в комбинации с
религией и этикой.
Из многих стихий и сил Зиммель выделяет в качестве особо значимых деньги и
социализированный интеллект (рациональность). Эти стихии объективны и
субъективны, конструктивны и деструктивны, содержательны и формальны в одно и то
же время. Они создают как реальные институты, так и идеологические фетиши.
Вместе с Вебером Зиммель вводит в социологию понятия рациональности,
рационализации, социализированного интеллекта. Социальная рациональность не
похожа на абсолютный Разум просветителей. Она не является чистым, бескорыстным
общественным сознанием. Рациональность в обществе представлена множеством
разномыслящих умов. Она не оформляется в строго логический дискурс, включает в
себя противоречия, непроясненные, иррациональные моменты. Мотивирующая сила
общественной рациональности - это не только "воля к власти", как думал Ницше.
Возможно, это воля к служению, жертве, согласованию средств и целей, отысканию
практической выгоды. Из общественной рациональности вытесняется, насколько это
возможно - непредвиденные, неуправляемые компоненты. Конкретным примером могут
служить армейская или чиновничья системы соподчинения. Никакая конкретная
рациональность не охватывает всего общества. Попытки насадить повсюду одну и ту
же дисциплину, логику, систему рангов, наталкиваются обычно на мощное
сопротивление "первичных" стихий. Чем тоталитарней система, тем больше
вероятность оппозиции, раскола, гражданской войны. Наиболее устойчивы и
эффективны те общества, в которых, при наличии некоторого доминирующего порядка,
сохраняется известная степень свободы за всеми социальными силами.
Рационализация приходит на смену родоплеменному сознанию, набирает силу по мере распада традиционных обществ. Наука, техника, бюрократия, системы массовой
коммуникации служат ей опорой. Но рациональность - не монолитна, не прозрачна.
Она включает в себя в качестве элементов право, традицию, материальные интересы,
добрую волю, идеологический миф, моральный энтузиазм и даже религиозное рвение.
Рациональность ценна тем, что скрепляет эти разнохарактерные элементы в одно
целое. Экономика, мораль, религия, семья, труд становятся частями единой
социо-культурной системы. Рациональность можно трактовать как общее имя для всех
легализованных идеологий, когда они достигают согласованности. Рациональность -
инструмент управления. Поддерживать, развивать и совершенствовать ее призваны
политики, ученые, вся властвующая элита и интеллигенция.
Вторая социальная стихия - деньги, денежное обращение. Родина денег - городской
социум с его мимолетными, анонимными рыночными связями, жизненно важными не
только для товарного обмена, но и для духовных взаимодействий. Деньги - это
"вечный двигатель" "социальной машины", позволяющий разворачивать ее в разных
направлениях. В них объединятся усилия и мысли миллионов людей. Обращение денег
подобно обращению знаний, информации. Деньги - в феноменальном плане - это
вознаграждение за труд, общепризнанная стоимость, инструмент распределения благ,
принимающий вид налогов, пошлин, процентов; орудие культуры, науки, образования
В виде инвестиций. Деньги есть чистая функция, средство обмена - чего угодно
на что угодно. Но, как это ни парадоксально, также и независимая от воли и
разума стихия. Она может "разбушеваться", и тогда банки, президенты и
государства утрачивают над ней контроль. В часы и минуты экономических кризисов
одни становятся нищими, другие - миллионерами. Сила денег вытеснила из сферы
труда и управления такие инструменты, как рабство, прямое насилие, личная
преданность. Но она вытеснила также и мораль, честь, достоинство, веру в добро.
Деньги составляют сюжетную основу множества романов, спектаклей, кинофильмов. У
них нет ни ума, ни совести. Деньги - фетиш, орудие Сатаны.
Все это было хорошо известно многим писателям и философам, в частности, Марксу, который видел в деньгах узаконенное орудие эксплуатации человека человеком и
требовал их отмены в коммунистическом обществе. Идя вслед за Марксом, Зиммель
указывает на иррациональные и антиобщественные формы, которые может принимать
денежная стихия. Это - расслоение общества на богатых и бедных, бессмысленная
роскошь, сверхпотребление - на одном полюсе и нищенство, гибель талантов,
духовная деградация - на другом.
Деньги освобождают индивида от опеки семьи, общины, церкви, корпорации. В них человек находит осуществление великого идеала Личной Свободы. Каким образом?
Во-первых, путем концентрации в одних руках денежной массы. Во-вторых, путем
освобождения человека от повинностей и обязанностей перед господином, от
которого можно "откупиться". В-третьих, путем получения льгот и привилегий с
помощью взяток. В-четвертых, путем увеличения массы "услуг", получаемых от
других лиц, при сохранении личной независимости от них. В-пятых, путем
расширения круга общения. Ясно, что деньги в своей освобождающей функции
являются разрушителями родственных, родоплеменных отношений, инструментом
модернизации традиционных обществ и одновременно уничтожения малых культур.
Деньги способствуют формированию групп на основе общих целей, безотносительно к
социальной полезности, моральности этих целей. Отсюда организованная
преступность, публичные дома и т.д. Вместе с тем, индивид, общаясь с людьми
душевно и морально чужими, многому научается и становится внутренне свободнее.
Поэтому через денежное обращение пролегает путь к самореализации и осознанию
каждым индивидом своего признания.
В восьмисотстраничной книге Зиммеля "Философия денег" говорится о том, насколько эффективным изобретением оказались деньги. В них материализуется вечная мечта человека с помощью символа, талисмана обладать властью над миром и собственной судьбой. Деньги - "презренный металл". Но ради него люди гибнут, идут на
преступление, продают тело, душу и ум.
Из всех предметов обладания деньги кажутся наиболее "послушными". Они не требуют "ремонта", ухода. Но операции с большими деньгами - рискованны. Удачное вложение денег позволяет в одночасье сколотить миллион, а неудачное ведет к потере
состояния.
Деньги скрепляют разнородные элементы социума, конкурируя в этом отношении с идеологией, религией, этикой. Введение всемирной валюты сильно ослабило бы
суверенитет отдельных государств.
Нелегко объяснить, из каких источников черпают деньги свою силу. Ясно, во всяком случае, что не только из накопленного труда, но и из разнообразных человеческих
потребностей и фантазий, а также из динамики спроса, социальных отношений.
Деньги подтверждают представление о символическом характере культуры. Они
являются инструментом, но легко превращаются в самоцель, низводя подлинные
ценности до уровня средств.
Альтернативой денежному фетишизму может быть не социализм, а новая подлинная духовность. Ведь с помощью денег можно строить и любую форму государственности.
Все зависит от человека. Деньги - энергоноситель культуры. Они позволяют
преобразовать социальных хаос в порядок. Деньги - наглядный пример
"объективной", отчужденной культуры, которая противостоит жизни.
Деньги и интеллект - главные стихии цивилизации - объективной, безличной и
бездуховной культуры. Именно они обуславливают мощь, сложность современной
жизни, ее возрастающую системность и вместе с тем хаотичность. Разрушаются
эмоционально-волевые связи между людьми, разрастаются отчужденные формы
взаимоотношений. Деньги могут дать простор любому таланту, освободить от любых
зависимостей. Но одновременно они выбивают почву из-под ног. Свобода покупается
путем душевного и духовного опустошения, утраты родины, родства, любви.
Рациональности и деньгам противостоят и одновременно поддерживают их -
многочисленные иррациональные силы самой жизни: страсти, властолюбие, любовь и
вражда. Конфликт жизненных стихий и форм культуры подробно исследован Зиммелем в
его поздних статьях. Но уже в период разработки формальной социологии Зиммель
анализирует ряд форм, которые, по существу, тождественны жизни, являются ее
элементами. Таковы, в частности, любовь, благодарность, вражда.
Вражда - особенно характерный феномен, являющийся одновременно и содержанием, и
формой жизни. Из зиммелевского анализа вражды выросла современная
конфликтология. Широкие масштабы вражды в виде войн, классовой и религиозной
ненависти, межнациональных конфликтов - очевидны. Вражда поддается рациональному
объяснению и урегулированию. Но правильное понимание вражды требует сочетания
научно-рационального и интуитивно-личностного подходов. Дело в том, что вражда -
одна из мировых стихий, действующих и в обществе, и в объективном мире, и в
самом субъекте. Она может быть сведена к минимуму, введена в культурные формы,
рационализирована в виде экономической конкуренции, научной дискуссии, спора, но
не может быть полностью искоренена. Игры, состязания сторон в суде - также
служат примерами социализированной вражды. Вражда присутствует в экономике,
политике, религии, семейных отношениях и даже в самой любви. Она проявляется в
мощных, кратковременных разрядах вспышках или в вялотекущих процессах, когда
наблюдаются циклические подъемы и спады напряженности. Вражда между людьми -
естественна, о чем говорит известная поговорка: "Все люди - враги", которая
столь же верна, как и противоречащая ей: "Все люди - братья".
Мы ощущаем изначальность, истоки вражды в своей экзистенции, в том особенном
интересе, который испытываем к несчастью ближнего, а также в "духе
противоречия", который возникает подчас между самыми близкими людьми, активно и
глубоко возбуждающими друг друга. "Оппозиционный инстинкт", как полагает
Зиммель, "подмешивается" к поведению человека в любых ситуациях: человек
утверждает себя, отрицая другого.
В статье "Человек как враг" Зиммель говорит о множестве случаев, когда мелкие,
даже смехотворные поводы служили причиной кровопролитной, годами длящейся,
борьбы. Здесь можно вспомнить борьбу партий "Правой" и "Левой" руки в Индии,
"Алой" и "Белой" Розы в Англии. Создается впечатление, что поводы для вражды
изыскиваются специально, когда энергия напряжений в социуме достигает известного
предела. Душа имеет потребность любить и ненавидеть.
Моралисты всех времен призывали людей к миру и согласию. Между тем, человечество всегда воевало. Едва ли был период в истории, когда не происходило бы
вооруженного столкновения. Взаимоотношения примитивных групп почти всегда -
враждебны. Греческие города постоянно воевали друг с другом. Так же вели себя
русские княжества и индейские племена. В цивилизованных обществах делаются
энергичные попытки устранить вражду. Написано немало трактатов о "вечном мире",
который должен наступить в результате взросления и вразумления человека. Однако
две мировые войны между цивилизованными народами Европы опровергают, по всей
видимости, эту теорию. И все же функциональность согласия и любви в обществе
кажется более очевидной, чем необходимость вражды и ненависти. И уж вряд ли
нужно разъяснять, чем грозит человечеству крупномасштабная война в современных
условиях, на рубеже третьего тысячелетия.
Любовь встречается реже, чем вражда, потому что она возникает при стечении
многих обстоятельств, связанных с возрастом, наклонностями, социальными и
родственными отношениями, сходством глубоких интересов. Для возникновения вражды
достаточно даже одного мелкого повода. Применяя закон термодинамики, мы можем
сказать, что вражда выражает тенденцию к самопроизвольному росту энтропии, к
хаотизации, тогда как любовь есть неэнтропийный процесс и, чтобы она возрастала,
необходима работа души. Тем не менее, Зиммель подчеркивает тесную связь между
враждой и любовь и сосредотачивает внимание на функциональности вражды.
Стихийное отвращение, даже чувство ненависти, между мужчиной и женщиной не имеет
определенных оснований. Однако оно есть символ здорового, целостного бытия,
часто - прелюдия к страстной любви.
Тесную близость между людьми трудно поддерживать, потому что душевно-духовные отношения, в отличие от материально-экономических, не могут быть статичными.
Душа человека - всегда в движении и у каждой души - свой путь. Поэтому общество, нуждаясь в гарантиях надежности и душевной близости, выдвигает множество
запретов на инновации в действии и мысли. Чтобы согласовать два императива:
социальной надежности и душевной близости, церковь выдвигает догмат о таинстве и
нерасторжимости брака.
Чем тоньше, глубже, живее связь между людьми, тем легче она рвется. Гениальные
творческие личности сближаются на короткое время, а потом - расходятся. Общие
интересы, общая идеология особенно сильно провоцируют вражду. Если единство,
общность стали чем-то само собой разумеющимся, то всякое отступление от них
воспринимается болезненно.
С чужим человеком мы соприкасаемся лишь отдельными "точками души", пряча себя в "скорлупу сдержанности". Но в семье или политической партии конфликты могут
вспыхивать из-за пустяков. Обвинения в предательстве, ереси возникают на почве
идейной или духовной близости. Тем не менее, хорошо воспитанные и гармоничные
люди именно в момент конфликта осознают, сколь незначителен он по сравнению с
благодатным чувством близости, любви или дружбы. Это возможно потому, что высоко
развитые люди способны сочетать полную самоотдачу с полной внутренней свободой.
Однако для большинства людей, находящихся в близких отношениях, характерны
неосознанная зависимость, недоговоренности, желание господствовать. Чтобы
ограничить эти деструктивные тенденции, приходится поддерживать некоторую
оптимальную дистанцию
Смысл любви, ее функциональность - понятны. Любовь помогает выживанию,
обеспечивает поддержку, надежность, прочность общественных связей. Но зачем
нужна вражда? Почему она шире распространена, чем любовь? Почему она так легко
вспыхивает и так трудно бывает ее погасить?
Вражда "востребуется" во-первых, для поддержания конкуренции, которая необходима в экономике, науке, искусстве. Некоторая доля враждебности активизирует
взаимоотношения, делает их более живыми и интересными. Во-вторых, вражда
выступает как защитный механизм. Мы враждебны к тем, кто нас унижает, заставляет
усомниться в нашей ценности и достоинстве. В-третьих, вражда - инструмент
обновления жизни. Вражда "отцов и детей" помогает обществу развиваться, быстрее
отказываться от устаревших традиций. Вражда привлекает внимание к новым спорным
пунктам, заставляет сосредоточиться на них. Конфликт служит сигналом к началу
перемен и даже к сближению. Внедрение инноваций часто связано с враждой, с
подготовкой к войне. Многие научные открытия сделаны, как известно, благодаря
гонке вооружений. В-четвертых, вражда, согласно Зиммелю, предшествует сближению
и любви, служа как бы "отступлением для разбега". Вражда помогает взаимодействию
культур. Плодотворный синтез многих этнических сообществ произошел в результате
войн. В-пятых, вражда подогревает спор, в котором рождается истина. Истина
нередко уясняется и устанавливается в результате длительной борьбы партий, ценой
крови и жертв. Далеко не всегда можно прийти к истине прямым и мирным путем.
Зиммель считает конфликт конструктивным механизмом социальной жизни. В отличие
от Маркса, который стремился к осознанию антагонизма между классами для того,
чтобы начать войну, революцию, Зиммель считает, что чем ближе мы подходим к
осознанию конфликта, тем легче преодолеть его путем компромисса. В развитии
вражды, как и в любви, интеллект следует за чувством. В мелкий конфликт
постепенно вовлекаются все более мощные силы. Враждебное противостояние чаще
всего есть результат стихийного развития конфликта, возникшего по
незначительному поводу.
Естествознание существенно отличается от социологии. Первое есть образец науки,
и оно строго организовано. Вторая состоит из знаний, рассеянных во всех областях
культуры: мифе, религии, искусстве, исторических хрониках и биографиях. Почему
возможно естествознание как наука? Во-первых, потому что мы можем воспринимать
природные объекты с помощью ощущений (цвет, тепло, движение и т.п.). Во-вторых,
существуют, как показал Кант, универсальные, присущие всякому сознанию формы
восприятия (время, пространство, причинность, закон, факт) под которые мы можем
"подводить" все то, что видим и представляем. В-третьих, человек, познающий
природу, может отделить себя от объекта познания. Мы "встроены" в природу как
живые существа, но в процессе познания способны отвлечься от наших естественных
связей и потребностей, быть беспристрастными. В-четвертых, наше познающее
сознание - это одно, а познаваемый предмет - совсем другое.
Все эти условия отсутствуют в социологии. Во-первых, здесь нет никаких ощущений, которые шли бы непосредственно от предмета - общества. Оно - незримо,
неосязаемо. Само существование общества как особой реальности, подвергается
сомнению. Социологический "номинализм" выводит понятие "общества" как целого из
суммы представлений отдельных людей, которые на основании своего опыта и в
соответствии со своими практическими задачами конструируют образ общества,
который потом "обобществляется". Во-вторых, не существует универсальных
априорных форм социального познания. В каждую конкретную эпоху люди исходят из
непреложных для них представлений о правах, свободах, священном и преступном,
благородном и низком, об иерархии и функциях различных классов. Но уже при жизни
следующего поколения эти незыблемые, казалось бы, представления могут быть
ниспровергнуты и осмеяны. В-третьих, исследователь общества сам является его
членом и подвержен всем предрассудкам и влияниям своего времени. Универсальному
естественнонаучному разуму соответствует в науке об обществе какой-то
культурно-исторический тип рациональности - способности к социальному обобщению,
ориентированной на компромисс, сочетание в единой картине реалий и символов,
разных, подчас противоположных, точек зрения. Более того, само сознание есть в
значительной своей части - по содержанию, мотивации, направленности - социальный
феномен, элемент общества. Именно через сознание и целеустремленные контакты
конституируется сеть взаимодействий, составляющих социальную систему.
Посредством языка, верований, информации, целостных установок, формируются устои
общества, тогда как естественные - возрастные, половые, пищевые, стадные формы
взаимодействия составляют лишь его природную основу.
В-четвертых, естествознание - морально нейтрально. Никого не задевает, скажем,
изучение спаривания у животных. Но человек засекречивает не только свои
естественные отправления, но и многие мотивы общественной деятельности и
общения. Властолюбие, славолюбие, корыстолюбие, всякого рода "комплексы
неполноценности" редко признаются побудительными силами общественных действий.
Социолог ищет такую сущность, такие глубинные интересы, императивы, тщательно
маскируемые, которые, будь они эксплицированы, вызвали бы у многих взрыв
негодования и сама социология оказалась вы "подрывной наукой". Чтобы не быть
таковой, она часто становится наукой апологетической и обосновывает действия
Самые важные политические решения представляют собой тайну, вызывающую жгучий интерес. Глубокая и верная истина социологии была бы раскрытием тайны. И коль скоро такое раскрытие происходит, социологическое знание становится частью
идеологии - господствующей или революционной. Фактически, социология все время
колеблется между критикой и апологетикой, рискуя и в том, и в другом случае
своей научной репутацией. Попытки же выстроить политически и морально
нейтральную социологию приводят к тому, что она становится неинтересной и никому
не нужной. Вот некоторые из препятствий, мешающих конструированию социологии как
Осознавая их, Зиммель предлагает выстраивать ее не как науку об "обществе
вообще", а как науку о типичных, повторяющихся социальных ситуациях, связях,
положениях, которые наблюдаются во многих обществах. Их он называет "социальными
формами". Они подлежат оценке, моральному истолкованию - в соответствие с
историческим контекстом и ценностями исследователя.
Социология возникает из практических задач управления, социальной работы,
образования, политической борьбы. И она может стать наукой, если поставит в
центр своего внимания устойчивые формы общения, социального взаимодействия,
которые видны уже на групповом уровне. Это, например, господство, подчинение,
мода. Социальные формы можно наполнить широким политическим, моральным,
религиозным содержанием. Речь идет о "чистых формах социализации", определяемых
природой человека и характером социума. Они же являются и формами познания,
аналогичными формам познания Канта. Социальные формы - продукт практического
взаимодействия индивидов и связанного с ним переживания и осознания реальности.
Война, семейная жизнь, научное общение - вот примеры форм взаимодействия. Их
осознание включено в эти формы.
Задача выделения главных форм социации очень увлекала Зиммеля. Однако решить ее удавалось лишь в простых случаях. Например, Зиммель отмечает значение количества людей в группе с точки зрения возможных в ней процессов и состояний. Так "диада" может существовать в форме соперничества, вражды, дружбы, господства и
подчинения. Но в "триаде" возможны более сложные комбинации. Два лица
соперничают. Третье, стоящее ниже по уровню развития, чем два других, может, тем
не менее, возглавить группу, выполняя посредническую роль и представляя группу в
обществе. Чем больше группа, тем меньшую роль играют интеллект и моральность, и
тем больше значение властных, коммуникативных качеств, а также внешнего облика
личности - в процессе завоевания власти и социального статуса. Многочисленной
группой легче управлять одному лицу. Поэтому большие страны тяготеют к монархии,
а малые - к демократии.
Формы непосредственно связаны с процессами изменения социального порядка,
социальной структуры. Но эти процессы неотрывны от "содержаний", то есть
переживаний, интересов, настроений. Так, процесс расслоения общества на элиту и
массы, на аристократов и простолюдинов, связан с борьбой материальных, властных
интересов, которые, в свою очередь, обусловлены содержанием народного
менталитета и ценностями общества.
Зиммель уподобляет формальную социологию - геометрии, изучающей формы и
отвлекающейся от содержания. Другая аналогия - грамматика, которая исследует
языковые конструкции безотносительно к смыслу высказываний. Третий пример -
формальная логика. Логика, ведь, не только и даже не столько наука, сколько
практическая форма организации и передачи знаний от одного человека к другому.
Она помогает защитить передаваемую информацию от искажений, не позволяет
превратить коммуникацию в известную игру, называемую "испорченный телефон".
Однако когда человеческие отношения или конкретный разговор стараются всецело
подчинить правилам логики, это выглядит так, как будто весь смысл человеческого
общения сводится к передаче информации. Да и в самом познании мы постоянно видим
присутствие случайных ассоциаций, озарений, интуиций, которые нарушают логику.
Все это нужно принимать во внимание, если мы хотим понять сущность, функции
социальных форм. Зиммель говорит, например, о бюрократии в смысле Вебера как о
естественной, нормальной, эффективной форме управления и поддержания порядка. Но
что происходит, когда бюрократия ожесточается с возрастанием армии, чиновников,
понижением их компетенции или проникновением бюрократизма в такие творческие
сферы как наука или искусство? В этих случаях бюрократия перестает быть
адекватной формой управления, она "отслаивается" от содержания, деятельности и
превращается в помеху для развития группы.
Чистые формы обнаруживаются лишь в редких случаях, поскольку форма и содержание в обществе неизбежно переходят друг в друга.
Что же представляют собой "формы" в переводе на обыденный язык, на практический уровень сознания?
Во-первых, это границы свободы, поставленные классовыми или сословными рамками жизни. Во-вторых, всеобщие морально-правовые нормы. В-третьих, способы общения и достижения целей в коммуникации, принятые в данном обществе. В-четвертых, идеальные типы в веберовском смысле, служащие как в науке, так и на бытовом уровне сознания для классификации, упорядочивания и понимания пестрого потока жизненных явлений.
Так, имеется нечто общее в таких учреждениях, как Двор Людовика XIV,
Госдепартамент США, ЦК КПСС, Совет директоров промышленного треста. Все это -
представительные, властные, организующие центры, в которых сталкиваются,
согласовываются разные мнения, "лоббируются" интересы периферийных групп,
принимаются решения, складывается политическая линия. Сходны по форме:
политическая партия, воровская банда, религиозная секта, подростковая группа,
научная школа. Что у них общего? Свой "климат мнений", "язык", внутренняя
структура лидерства и соподчинения, наличие "ортодоксии", возникновение время от
времени "ересей" и "расколов", борьба с отступниками, предателями,
инакомыслящими.
Наконец, в-пятых, форма выступает как модель поведения, социальная роль, дискурс (например, отцовский, начальнический, пропагандистский, исповедальный). Дискурс усваивается в процессе научения и социализации и может обогащаться или
ослабевать и вырождаться в каждом последующем поколении. Но, как бы то ни было,
дискурс и роль - как формы - существенно влияют на содержание сознания,
трансформируют мысли и чувства личностей в определенном направлении.
Акцентируя значение социальных форм, Зиммель "отталкивается" от распространенных
мистических понятий "народного духа", "души народа", "исторической миссии",
"народной идеи", которые, якобы, помогают осмыслить общество, историческую
эпоху. Он хотел бы представить историю и изменения в общественных структурах как
процесс трансформации безличных социальных форм. Но, будучи
мыслителем-персоналистом и эстетиком, он не смог глубоко продвинуться в этом
направлении. Ведь "проецирование" личностных субъективных содержаний в образы
социальных феноменов и исторических процессов - неизбежный момент социального
познания. Война, революция, социальная реформа, государственный переворот часто
принимают вид "мужественных поступков", "предательств", "роковых ошибок",
"смуты", "безвременья". Это не должно мешать изучению объективных факторов, но
может способствовать лучшему пониманию исторической и человеческой значимости
Зиммель не мог не чувствовать односторонности своей формальной социологии и
стремился восполнить ее "теорией понимания". Он говорил, что понимание формы,
социального феномена, достигается в процессе критики, сомнений, проблематизации
темы таким способом, который понятен современникам. Даже отдаленные события
древности подлежат "понимающей интерпретации". Но это не все. Признав
субъективность своих постулатов и оценок, социолог должен выявить и описать еще
и собственные ценности, повлиявшие на выбор предмета и методов изучения. Нельзя
основывать познание общества на личном опыте. Но и избежать его в процессе
исследования - невозможно. Весь богатейший спектр человеческих чувствований;
любви, ненависти, презрения, восхищения, богоборческих стремлений и фанатичной
веры необходим в работе историка и социолога, теоретика и феноменолога. Культура
осознается лишь на основе полноценного личностного опыта жизни.
Зиммель предложил обширный список социальных форм. Некоторые из них глубоко проанализированы. Но не существует их четкой общепризнанной классификации.
Разные исследователи группируют формы по-разному.
Формы отличаются друг от друга по степени их дистанциированности от потока
жизни, от ее стихийных содержаний. Ближе всего к жизни, к ее содержанию, стоят
личные, интимные формы - дружба, любовь. Однако и они могут стать формальными,
превратившись в стереотипы массовой культуры. Несколько дальше от жизни
находятся экономические, политические, хозяйственно-бытовые и публичные
творческие формы, в которых непосредственные движения душевной жизни смешаны с
мощными идеологиями и взаимодействуют к тому же с властными структурами. Еще
стремятся к полной независимости от массового сознания и от "социального
заказа". Наконец, самые "чистые" формы социации - это игровые формы. Сюда
относятся специально организуемые игры детей и взрослых и, кроме того,
"вкрапления" архаических обрядо-праздничных форм в естественный социум. Наконец,
возможны реликтовые формы поведения, осуществляемые по принципу: "искусство для
искусства" или "наука для науки".
Было сделано немало попыток классифицировать социальные формы. Так, выделены были:
Ситуации: тяжба, обмен, предательство, подкуп;
нормы: правовые, моральные, психологические;
Социальные типы личности: чужак, бедняк, аристократ, лидер;
группы: семья, тайное общество, политическая партия, любовная пара, корпорация,
Групповые структуры: иерархия, централизм, либерализм;
устойчивые формы межиндивидуального взаимодействия: конфликт, компромисс,
господство, подчинение;
Крупномасштабные социокультурные процессы: разделение труда, урбанизация,
секуляризация, колонизация.
Ясно, однако, что социологический и культурологический анализы форм продуктивны лишь в социокультурном и историческом контексте с учетом формы и содержания.
В самом грубом приближении формы - это объективная культура. Содержания -
субъективная. Формы - социальны, безличны. Содержания - индивидуальны,
личностны. Формы - внешний слой сознания. Однако их устойчивость и повторяемость
обусловлены тем, что они вырастают из глубинных - врожденных, бессознательных -
"архетипов" (в смысле Юнга). Так, например, аристократ - это положение в группе,
статус, совокупность групповых мнений. Но сущность аристократизма "в
благородстве крови, рождения", в том, что человек убежден в своей принадлежности
к привилегированному слою. Бедняк - тоже форма. Она не обязательно связана с
отсутствием денег. Бедняка жалеют, презирают, к нему относятся свысока или
помогают. Сущность бедности - "несчастное сознание", лишенность чего-то такого,
чем все располагают в силу обычного порядка вещей.
Распространена также тройственная классификация социальных форм Зиммеля:
процессы, типы, сценарии развития.
Мода - это процесс. Ее не существовало в древности и в Средние века. Она
приходит на смену народным традициях и политическому деспотизму. Мода связана с
урбанизацией и модернизацией. Выходящие на авансцену жизни новые слои
подчеркивают с помощью моды свою независимость от старых авторитетов и
официальной власти, желают быстрее утвердить свое особое положение. Потребность
в идентификации с передовым культурным слоем проявляется в виде моды в массовых,
демократических обществах. В кастовом, закрытом государстве мода не нужна.
Венецианские дожи одевались в одинаковую черную одежду. Одинаковые гимнастерки,
френчи, мундиры, носили партийные функционеры в эпоху Гитлера и Сталина. Мода
свидетельствует о возможности индивидуальных достижений. Ведь "успеть за модой"
могут не все. Модно одетый человек доказывает, что у него есть вкус, энергия,
находчивость. Мода привлекательна тем, что дает чувство настоящего, ощущение
времени. Это - самоускоряющийся процесс. То, что стало особенно модным,
распространенным, уже не свидетельствует о личных достижениях и "выходит из
моды". Мода - универсальна. Она касается не только длины юбок и брюк, но и
политических убеждений, философских идей, научных методов, религиозных исканий,
Мода, казалось бы, добровольна. Но она же и принудительна. Ее можно считать
демократическим эквивалентом политической и культурной тирании. Петр Первый
насильно стриг бороды своим боярам. Современный политик сам ищет себе
парикмахера, консультируется с психологами, чтобы выработать привлекательный,
популярный имидж. Мода - поприще для бездарных, зависимых славолюбивцев. Но она
функциональна: заставляет работать промышленность, помогает сплочению новых
групп и сословий, служит орудием коммуникации, продвижения "вверх" одаренных
личностей.
Типами, по Зиммелю, являются: богач, бедняк, авантюрист, аристократ, циник,
кокетка, профессионал, дилетант, "свой человек", чужак и ряд других. Как и в
примере с модой, мысль Зиммеля при характеристике социальных типов движется
диалектически: от субъективного - к объективному, от символического - к
функциональному, от внешнего, формального - к содержательному, внутреннему.
Интересна, например, характеристика аристократа. Этот тип гордится своей
родословной. Он не будет бороться за "права и свободы личности". Ему свойственно
врожденное чувство равенства со всеми живущими и, одновременно, принадлежность к
элите. Аристократ дорожит своей личной свободой и независимостью. Он не
выставляет на вид своих увлечений. Внешне сохраняет спокойствие - и в радости, и
в горе. Ограничивает свои контакты кругом "приличных" людей. Избегает
профессионализма, нормированного труда ради заработка. Он может знать больше,
чем профессионал, но всегда подчеркивает свою принадлежность к праздному классу,
гордится своим дилетантизмом.
Аристократ - человек досуга. Снобизм многих аристократов, их искусственная
холодность и жесткость в общении, позволяют им поддерживать единство сословной
жизни, иметь высокие стандарты личных достижений, в том числе в философии и
науке, искусстве, коллекционировании картин, редкостей. Аристократизм требует
ношения маски, подчас ослабляет душевные силы, ведет к вырождению знатных родов.
Но он имеет ценность, как образец безупречного поведения, разоблачающий
"плебеев", вульгарность и невоспитанность "нуворишей".
Аристократ никуда не спешит, ничем особо не интересуется, часто имеет скучающий вид. Тем не менее, поддерживать аристократию с ее традициями должна каждая зрелая нация. Характерна популярность аристократов среди англичан, склонных
гордится своим либерализмом и демократией.
Интересной и перспективной для социологических прогнозов формой являются
сценарии развития. Они приходят на смену простым экстраполяциям и линейным
прогнозам. Сценарий развития группы, исходящий из возрастания количества ее
членов, намечает в качестве следствия целый веер взаимодополнительных или
конфликтующих тенденций: разделение труда, рост конкуренции, интенсификацию
обмена, уменьшение сплоченности, возрастание свободы и ответственности
индивидов, усиление уникальных и социальных характеристик личности. При
построении сценариев развития сочетаются точный анализ, интуиция и
социологическое воображение. Именно этот вид форм показывает специфику
социальной науки: вырастая из практических задач и наблюдений, она поднимается
до сложной абстракции, и затем вновь трансформируется в практику.
Обрисованные Зиммелем социальные формы близки к формам художественным и легко
могут быть иллюстрированы типами героев и сюжетами литературных произведений.
Сближение социологии и художественной литературы - характерный симптом перехода
от "позитивистской" социологии к культурологии.
В своей философии Зиммель опирается на идеи Гегеля, Шопенгауэра, Ницше,
Бергсона, предвосхищает более поздние идеи экзистенциалистов, добавляя к этому
свойственные ему самому психологизм и скептицизм. Категории, которые наиболее
Дух, Общество, Культура.
Жизнь - исходное, самое глубокое понятие. Она иррациональна, самодостаточна,
способна мобилизовать и преобразовать любые природные объекты. Только через нее
может актуализироваться дух. Жизнь - это непрерывный поток бытия. В ее
стремительном напоре различаются действительность и долженствование. Жизнь
стремится к должному, идеальному, к тому, что выше, значительней ее самой.
В каждый данный момент духовное содержание жизни противостоит ей как долг,
идеал, ценность, значение. Достигнув их, жизнь сбрасывает с себя материальные,
идеальные и социальные оболочки, формы, которые служили ступенями на пути к
свободе, и утверждается в чистой духовности. Общество и культура оказываются,
таким образом, продуктами и инструментами жизни, а животная витальность и дух -
ее низшей и высшей сущностями. Такова общефилософская картина бытия по Зиммелю.
Культура делится на объективную и субъективную. Первая есть продукт труда и
мысли многих поколений, которые жили и творили, не зная, во что, в конце концов,
выльется суммарный результат их деятельности. Идеи, вещи, социальные нормы
приумножаются с каждой новой эпохой, сливаются друг с другом в силу непонятного
для нас закона, стремясь к чему-то целостному. Объективная культура вырастает
как бы по воле некоего Абсолютного Субъекта, который пользуется людьми как
временными "наемными рабочими" для реализации неведомых нам целей. Но человек
имеет свои требования к культуре. Отдельный индивид усваивает знания, нормы,
художественные образы для того, чтобы проявить и развить собственный "кусочек"
природы, данный ему от рождения. Так возникает субъективная культура, которая
оформляет, организует и гармонизирует личность изнутри, определяя место всех ее
склонностей и дарований, давая простор каждому из них. В момент творчества
культурные явления соответствуют жизни, но, по мере ее обогащения и утверждения
становятся ей чуждыми, даже враждебными. Примеров тому - множество: астрономия,
служившая потребностям земледелия и мореплавания, начинает развиваться как
самостоятельная наука; социальные роли, лишаясь практического содержания,
становятся театральными персонажами; политическая и экономическая борьба
становится игрой; войны постепенно заменяются спортивными состязаниями; любовь
принимает форму кокетства и т.д. Культурная форма воплощает некое постоянство
бытия. Поток жизни сносит устаревшую форму и заменяет ее новой. Причем, процесс
этот повторяется вновь и вновь. Жизнь, сама по себе, бесформенна, но
целесообразна. Культура - оформлена, но чередование ее форм не имеет цели помимо
самой жизни.
Объективная культура впитывается жизнью, становясь культурой личности. Она
является образовательным и воспитательным ресурсом человечества. Чем богаче,
разнообразнее объективная культура, тем содержательней жизнь. Но рост свободы и
образовательного потенциала культуры - лишь одна из видимых тенденций, которая
по силе уступает другим, гораздо менее благоприятным. Среди них выделяется, по
крайней мере, три: профессионализация, индивидуализация и массовизация.
Культура профессионализируется. Высшие уровни науки, техники, искусства,
политического управления становятся все менее доступны массам, требуют все
большей подготовки и соответствующих способностей. Профессионализация отчуждает
людей друг от друга и делает их глухими и слепыми в отношении общего движения
Выбор жизненного пути индивидуализируется. Традиции, групповые интересы, даже полученное уже образование и воспитание все менее сковывают личность в ее
жизненном выборе. Это дает чувство надежды. Но вместе с нею усиливается конфликт
объективной и субъективной культур. Личность, даже если она правильно оценивает
свои возможности, осознает значимость общечеловеческих ценностей, все же
оказывается ничтожно малой величиной, все чаще становится игрушкой, бумажным
корабликом, гонимым ветрами объективных стихий культуры: миграциями, войнами,
революциями.
Наконец, усиливается массовость культуры. Культура из центров ее производства,
расположенных преимущественно в США и Европе, стихийно распространяется в виде
информации, книг, кинофильмов, моды, политических стереотипов и сознательно
насаждается властвующими элитами с целью сделать массы более послушными, менее
сознательными. Образование и воспитание не защищены от массовой культуры.
Правильно выбрать свой путь, осознать свое призвание становится из-за этого все
труднее. Человеку все реже удается достичь совпадения "центра" своей личности с
центром объективной культуры и даже той ее части, которая избрана им в качестве
своего удела (язык, конфессия, ремесло, круг общения, политическая партия и
Итог всех этих тенденций тот, что мир духа, вовлекая в себя человека,
обнаруживает множество автономных центров развития: религиозных, философских,
этических, национальных. Человек не может жить, не собирая вокруг себя единого
личностного центра. Однако входящие в него компоненты оказываются все более
автономными, фрагментарными, не согласующимися друг с другом. Личность делается
калейдоскопической. Про человека можно сказать, что он - "ткач, который сам не
знает, что ткет".
Таким образом, Зиммель присоединяет свой голос к критикам "отчуждения", прежде всего, к Фейербаху и Марксу. Суть отчуждения в том, что продукты творчества
отдельных индивидов, будучи объективизированы и включены в динамику социальных
стихий, уже не контролируются ни личностью, ни каким-либо социальным институтом.
Адепты религиозных и философско-политических учений столь далеко уходят от своих
учителей, основоположников какой-либо доктрины, что ее основное ядро -
забывается, вытесняется, а второстепенные мотивы начинают доминировать. Ядро -
дробится, из него вырастают вторичные идеологии, которые вступают в схватку друг
с другом. Идеологии дробятся. Складывается мощный фрагментарный слой объективной
культуры. В своей целостности она становится более мнимой, "виртуальной", как
сказали бы мы в век Интернета. Системные построения, моделирующие культуру,
сколь бы они не были выверенными, оказываются далеко стоящими от жизни. Жизнь не
хочет оформляться в систему, не поддается осмыслению в качестве таковой. Эту
ситуацию можно выразить и по-другому: современный человек все менее ясно
понимает, где, в качестве кого и зачем он живет. Объективная культура
обогащается, а личность становится все менее просвещенной. Плюрализму,
расколотости объективной культуры соответствует расколотость личности,
релятивизм ценностей. Индивид как бы "растаскивается" в разные стороны
враждующими между собой потоками жизни. Продукты культурного творчества
становятся все более совершенными - благодаря развитию техники и тому, что над
ними работает много рук и умов. Но овладеть ими становится все трудней.
Обогащение объективной культуры приводит к тому, что степень участия в ней
каждого индивида уменьшается. Все труднее становится понять целостность культуры
и то, каким образом можно ею управлять. Даже развитие науки не столько
обнадеживает, сколько тревожит. Мы получаем больше знаний, но предвидеть их
воздействие на общество, на ход исторического процесса мы не можем. Оказывается,
что лишь в самых примитивных формах наука и техника подчиняются волевому и
разумному контролю. В развитых формах они подчиняют себе человека. Эту мысль
религия - "эти крылья души, призванные вознести ее в мир духа" - приобретает
собственную логику развития и вместо того, чтобы пробуждать дремлющий дух -
сковывает его.
В философии Зиммеля можно различить, по крайней мере, три аспекта: этический,
философский и культурологический.
В этическом аспекте, наиболее популярном, связываемом обычно с ницшеанством,
философия жизни выглядит, как призыв отождествить себя с жизнь, отбросив все
искусственное, дав полную свободу ее творческому потоку. Здоровый жизненный
инстинкт направлен на рост, накопление, реализацию сил, возрастание творческой
Растительность, животный мир, физиологические инстинкты - это лишь низшее
основание жизни, которая достигает апогея в человеке, одухотворенном и
обогащенном культурой. Величие целей, сила мысли, чистота сердечных побуждений,
способность создавать прекрасное - вот в чем проявляется цвет жизни. "Этика
жизни" несовместима ни с благодушным гедонизмом, ни с самоотречением и
смирением. И чувственные наслаждения, и жесткая дисциплина возможны и даже
необходимы тому, кто овладел искусством жизни, твердо встал на путь
саморазвития. Но социальные формы, равно как и догматически понятые ценности не
должны подавлять жизнь, которая находится в вечном движении и ни на чем не
успокаивается.
Соглашаясь с Ницше, Зиммель протестует против альтуристически-демократических
требований, с помощью которого сильного человека стараются сделать слугой
слабого, "здорового - превратить в сиделку у постели больного". Главный вектор
жизни направлен на увеличение ее внутренней мощи и богатства. Смысл и цель жизни
Не в построении чего-то внешнего, отдаленного, а в том, что мы делаем "здесь и
теперь". Смысл данного исторического момента состоит в преодолении сегодняшнего
человека - последующим, высшим типом. "Этика жизни" сочетает в себе
эллинистический стоицизм, категорический императив Канта и идею "вечного
возвращения" Ницше. Суть ее не в том, чтобы строить свое счастье или
способствовать благу большинства. Нужно искать свое дело, долг, призвание.
Нашедший их становится свободным и обретает смысл жизни. Приняв жизнь во всей ее
полноте, он отдает себя во власть мужественных, "победорадостных" инстинктов. Он
"попирает ногами" мечту о благополучии - мечту торгашей, моралистов и
демократов. "Все великое в жизни создавалось дисциплиной сильного страдания".
Проекция философии жизни на мораль и политику требует признания иерархии в
обществе, "пафоса расстояния между людьми". Этот пафос должен воодушевлять тех,
кто "внизу" - стремиться "вверх", а тех, кто "вверху" - честно делать свое дело.
В философском аспекте жизнь оказывается наиболее "смыслоемким" понятием,
преодолевающим старые философские антитезы. Жизнь есть единство субъективного и
объективного, материального и духовного, ставшего и становящегося, природного и
культурного, бренного и вечного. Жизнь достигает своего апогея в человеке. В нем
она максимально одухотворяется, становится сверхприродной и приобретает
космические масштабы. В человеке скрещиваются все потоки жизни и бытия. В нем
жизнь движется "изнутри во вне", то есть превращается в творчество "субъективной
культуры". И "извне во внутрь", становясь "субъективной культурой". Культура
рождается как раз в точке пересечения центробежного и центростремительного
потоков жизни. Она есть форма жизни, которая позволяет ей "пробудиться",
приобщившись к духу, проявить то, что находится в "дремлющем состоянии".
Жизнь есть череда противоречивых переживаний, в которых сливаются бытие и
сознание. Таких, как любовь, страх, вражда, долг, вина, покаяние. Культура - это
религия, наука, философия, мораль, искусство. Все это - преходящие,
материалистические формы жизни, благодаря которым она утверждает себя, обретает
смысл. Но жизнь - бесконечна, бессмертна, незавершаема. Культура же - конечна,
бренна, стремится стать законченной и совершенной.
В каких-то узловых моментах культура и жизнь, форма и содержание - совпадают.
Благодаря этому поток истории приобретает вид непрерывности. Хаос жизни
становится порядком в культуре. Но как только система культурных форм перестает
вмещать в себя новые приливы жизненных сил, она омертвевает, трескается,
превращается в руину. Жизнь имеет огромную потребность в культуре. Только в ней
она видит цель своего движения. Но существует глубокая и непреходящая вражда
между жизненно-творческим, душевным процессом и объективными формами культуры.
Жизнь всегда стремится вперед. Человек талантливый, проницательный, овладевший
искусством жизни, постоянно меняет свою стратегию. Овладевая новыми формами
культуры, он старается удержаться в "центре своей личности", сочетая
пластичность и устойчивость. Но широкие массы ведут себя иначе. Они ждут реформ,
революций, новых философских концепций, в которых откроется, наконец, одинаковая
для всех истина и которые приведут жизнь в окончательный порядок. Однако
проходит немного времени и культурная форма, только что казавшаяся совершенном,
становится тесной и разрушается.
Зиммель отмечает, что борьба жизни и культуры впервые была ясно
продемонстрирована Марксом на примере истории мирового хозяйства. Экономические
силы создают соответствующие им формы производственных отношений, идеологий,
перерастают их, заменяют новыми. Но экономические силы - лишь часть жизненных
сил. Культура стремится охватить единой идеей все "жизненное пространство".
Типические черты каждой большой эпохи проступают, по Зиммелю, в ее центральной
идее, в которой реальное, должное и идеальное - сливается.
Для классического греческого мира центральной была идея Единого Божественного, Субстанционального Бытия, воплощенного в пластических формах, легко ощущаемых благодаря восприимчивости человека к прекрасному. На ее место христианское Средневековье поставило Бога, в котором видели Истину, Причину и Цель всего существующего и который отличался от языческих богов своей интимной связью с
душой человека, освещал его внутренний мир, требовал свободного повиновения и
преданности. С эпохи Возрождения высшее место в духовном мире стало занимать
понятие Природы. Она представлялась сначала единственным предметом для
эстетического созерцания, науки и философии, образом поведения для личности,
источником знаний, необходимых для жизненного обустройства. В XVII веке под
влиянием реформации, углубления философской рефлексии, преобладающее значение
получает понятие "личного Я", как некоторой данности и в то же время -
возможности, требующей реализации. Личность творца, мыслителя, реформатора
оказывается в центре мира. Индивидуалистическое мировоззрение усиливает хаос в
обществе и подталкивает к созданию смелых всеобъемлющих социальных проектов.
Выработанное в XIX веке понятие "общество" все же не стало знамением эпохи.
Основанные на нем социальные движения охватывали лишь небольшую часть
интеллектуальной и политической элиты. Социалистические требование "растворения
личности" в обществе или противоположный ему либеральный принцип "прав человека"
так и остались, в основном, фикциями. И лишь на пороге XX столетия широкие слои
интеллектуальной Европы стали объединяться на основе философии жизни. Идея жизни
стала "точкой отсчета" для интеллектуалов, политиков, предпринимателей и творцов
искусства. Ее значение было подтверждено Ницше и Шопенгауэром, которые поставили
волю к жизни и власти впереди разума - как главную мотивирующую силу.
Вместе с тем, Зиммель отмечает, что философия жизни перерастает требования любой
конкретной идеи, формы, социальной группы. И вот его главный вывод: современная
эпоха характеризуется борьбой жизни против всяких форм. Бесформенная жизнь
утрачивает целесообразность, становится бессмысленной и хаотичной. В этом
состоит глубинная причина кризиса современной культуры. Зиммель иллюстрирует его
примерами из искусства, науки, философии.
Так, в искусстве популярен экспрессионизм. Смысл его заключается в стремлении
непосредственно проявить или усилить в художественном произведении внутреннюю
взволнованность, напряженность художника. Экспрессионизм избегает законченных,
гармонических форм и даже сознательно их ломает, чтобы показать, как они
стесняют творческую стихию жизни. В экспрессионистском искусстве идея жизни
воспринимается не только и не столько разумом, сколько интуицией и волей.
Мысль как бы сливается с жизненным процессом, становится жестом, криком,
свободным мазком кисти. Такое искусство, подобно самой жизни, разрушает всякую
форму. Оно безразлично к добру и злу, прекрасному и безобразному. С другой
стороны, экспрессионизм - это форма ради формы, искусство для искусства.
Подобная же тенденция проявляется в философии американского прагматизма. Будучи
поверхностным, интеллектуально несостоятельным учением, прагматизм, тем не
менее, верно схватывает главный мотив современного миропонимания. Познание
считалось раньше активностью ума, устремленного к объективной истине.
Самостоятельность, объективность истины прагматизмом оспаривается. Прагматики
утверждают, что к познанию нас толкает практические интересы, а истиной является
то, что "выгодно", благоприятно для жизни, оправдывается на практике. Не истиной
направляется поток жизни, а жизнь, напротив, творит и формирует истину так,
чтобы дать себе максимальную свободу.
Третий пример - из этической культуры. Речь идет о двух ложных непродуктивных
формах половых отношений: браке и проституции. Множество браков заключается по
причинам, не имеющим ничего общего с эротикой и любовью - ради наследства,
поддержания статуса, в силу эмоциональной неразвитости и неопытности. Так было
всегда. Жизнь в таком браке оказывается пустой и мучительной. Проституция -
древнейшая из профессий - стала почти легальной. Любовь в ней исчезает или
превращается в карикатуру. Брак и проституция - две формы, против которых
бунтует сегодня Жизнь, поскольку они заглушают самые сокровенные ее истоки. Но
вместо традиционного брака и проституции не предложено пока никаких других
приемлемых форм.
Все три примера, по мнению Зиммеля, об одном: история достигла такого пункта,
когда обычный в прошлом механизм смены одной формы культуры другой - больше не
действует. Жизнь, желая освободиться от всяких форм, стремится к недостижимому.
Взамен утопии стихийно льющейся свободной жизни, Зиммель предлагает создать
культуру, которая будет всегда и для всех духовно-содержательным,
личностно-значимым формотворческим процессом. "Все пространство жизни должно
наполниться культурным содержанием, мыслями и чувствами, действиями и судьбами,
и все они будут проникнуты тем своеобразным единством смирения и гордости,
напряжения и мирного покоя, активности и созерцания, которое можно назвать
религиозным. Жизнь с таким содержанием будет иметь абсолютную ценность, раньше
принадлежавшую только отдельным ее образованиям". Желая проиллюстрировать
сказанное, Зиммель приводит стихи Ангелуса Силезиуса:
Святой, когда он пьет,
Не меньше Богу угождает,
Чем когда псалмы поет".
Оппозиция "мужского" и "женского" в природе и обществе - загадка, не разгаданная до сих пор. Очевидно, что "чистых" мужчин и "чистых" женщин - не существует.
Мужские и женские качества имеются в разных пропорциях у представителей обоих полов, но в чем смысл самой оппозиции?
Мужчина, по Зиммелю, существо экстравертное, становящееся, не имеющее
устойчивого центра. Смысл мужского бытия - в созидании вещей, произведений духа,
форм объективизированной жизни. Мужская стратегия, доведенная до предела,
привела бы к превращению человека в инструмент, к опустошению личности во имя
внешних достижений. Центр мужской личности слабо связан с периферией. Поэтому
мужчина может с воодушевлением предаваться занятиям, не соответствующим его
природе. Ему труднее, чем женщине осознать свое призвание. Экспансия вовне -
постоянная доминанта его действительности, которая сближается с доминантой жизни
как таковой, тоже стремящейся вырваться из всяких границ. Тоталитарный строй и
хаотизация мира - равновероятные результаты "чисто" мужской деятельности. Даже
внешний облик мужчины: угловатость мускулов, грубость очертаний руки говорят о
силе, агрессивности, характеризуют мужчину как эксцентрическое, инструментальное
существо.
Женщина по природе интровертна, целостна, инертна. Она обладает устойчивым ядром личности, которое легко и непосредственно выражается даже в самых
малозначительных действиях. Женщина не склонна задумываться о своем призвании и
предназначении. Она обретает смысл жизни не во внешнем деянии или реализации
отдаленной цели, а в сиюминутных поступках - жесте, мимике, речи. Женщина всегда
"у себя дома", тогда как мужчина - "всегда в пути". Если женскую стратегию
довести до крайнего предела, то мы придем к животному существованию или чистой
духовности, не имеющей никаких внешних, утилитарных задач. Если мужская природа
конгениальна жизни, то женская природа конгениальна человеческой природе. Ведь
особенность человека в том и состоит, что он, в принципе, способен и не иметь
внешней цели, тогда как всякое животное поставлено перед необходимостью жить за
счет чего-то или кого-то. Женщина возвышается над ходом времени. Мужчина
удовлетворен тогда, когда "растворяется" в нем. Женская деятельность направлена
не на переустройство мира, а на укрепление собственной души и ближайшего
окружения, которое есть для нее продолжение внутренней жизни. Мужчина живет
будущим и отдаленным. Женщина - настоящим и близким.
Женщина служит интересам сегодняшнего дня, создает дом, семью, охраняет те
границы и устои, которые существуют сегодня. "Верность" - ее экзистенциальная
характеристика. Мнение о "склонности женщины к измене" - ложно. Оно является
лишь плодом гиперболизированной мужской ревности, имеющей корень в том, чтобы
обладать женщиной как вещью. Мужчина - прирожденный нарушитель границ, часто не
в ладах с законом. Преступников, предателей, имморалистов больше среди мужчин,
чем среди женщин. Облик женщины - плывущая мягкость походки, непринужденность,
естественная красота телодвижений говорят о прочности и эмоциональной
насыщенности ее внутреннего мира, слитности внутреннего и внешнего. Истина
женщины - в ней самой, а мужчина должен найти, создать свою истину. Мужская
истина - инструментальна, соответствует задачам того дела, которым он занят.
Женская истина - онтологична, совпадает с ее бытием. Она не разделена на
"отрезки" рациональными проектами, сменяющими друг друга в процессе жизни.
Женщина легко, не задумываясь, реализует свои душевные стремления, не считаясь
часто ни с логикой, ни с этикетом. Непоследовательность, бестактность,
чрезмерная откровенность - свойственны женщине, но не из-за ее внутренней
"ненадежности", а потому, что ее сущность не соответствует безличным требованиям
господствующей мужской культуры. Женская энергия свободно выливается в действие
и в речь, тогда как мужчина долго сомневается и колеблется, прежде чем на
что-нибудь решиться.
Мужчина - логичней, рациональней, беспристрастней женщины. Отвлеченная философия
соответствует его душевной потребности. Но почему он философствует? Потому что
не ощущает непосредственного смысла жизни, ставит перед собой сомнительные,
труднодостижимые цели. Женщина менее склонна философствовать, ведь смысл жизни
она ощущает непосредственно.
Великое творение женщины - Дом. Значение дома для культуры часто не понимают, недооценивают. Домашняя жизнь считается чем-то малозначительным по сравнению с публичной жизнью. Однако именно дом является первичной "клеточкой" культуры. В доме снимается противоречие объективного и субъективного, а тревожащая текучесть жизни чудесный образом стабилизируется в определенных границах времени и
пространства. Только женщина способна вдохнуть жизнь в беспорядочный конгломерат
вещей, привычек, воспоминаний, которые мы называем домом. Мужчина приходит в
дом, но не создает, не поддерживает его. Объективная мужская культура - это
"бездомное" пространство, но каждый раз заново организуемое и наполняемое.
Женская профессия домашней хозяйки не исключает публичных духовных и творческих
функций. "Малые" пространства публичной жизни - салон, клуб, театральная сцена -
становятся живыми и уютными, как только женщина делает их подобием дома.
Сегодняшняя культура - наука, техника, торговля, военное дело - мужское
творение, ориентированное на внешнюю, отдаленную цель, а не на развитие личности
и облагораживание жизни. Мужчина свободно чувствует себя в раздробленном мире
внешних, отчужденных форм.
Это дает ему житейское преимущество перед женщиной, но не возвышает духовно. Нет уверенности в том, что культура и дальше будет сохранять свой отчужденный,
внедомашний характер. Феминистическое движение, как полагает Зиммель, имело
первоначально, хотя и смутную, но верную цель: покончить с отчуждением, создать
мир, подобный дому, "прозрачный" для личных отношений. Однако под влиянием
мужских установок, которые ассимилировались женщинами, начавшими заниматься
политикой и администрированием, феминистки "сбились с пути", стали добиваться
равноправия "внутри" специализированных областей мужской культуры, примирившись
с ее первоосновами. Успех сопутствовал здесь лишь меньшинству женщин, готовых
предательски идентифицировать себя с мужской ролью. Для женского большинства
доступны лишь "пробелы", "задворки" мужской культуры, которые мужчины сами либо
не хотят, либо не могут осваивать.
Тем не менее, успехи женщин в этих "пробелах" красноречиво свидетельствуют об их уникальных способностях, многие из которых не раскрыты, не выявлены, специально
никак не культивируются. Есть ряд областей культуры, в которых женщина действует
особенно успешно.
Во-первых, это - медицина. Не только лечение, но и медицинское обследование
часто оказывается неэффективным из-за того, что мужчина-врач не в состоянии
вчувствоваться в душевное состояние пациента. Он изучает и лечит "симптомы". А
женщина-врач вступает с пациентом в душевный контакт и улавливает тонкие связи
между направленностью характера и болезнью. Ее сочувственная позиция помогает
больному быстрее выздороветь.
Вторая перспектива для женщины - историческая наука. Ничего значительного нельзя сделать в истории, если ограничиваться рассудочной констатацией объективной
последовательности фактов. Огромное количество пересекающихся
причинно-следственных связей исключает возможность строго линейной, рациональной
схемы исторического процесса. Историк-женщина создает понятную и впечатляющую
картину событий интуитивно, поскольку легко может - в качестве мыслящей,
сопереживающей личности - поставить себя в центр исследуемого процесса.
Фантазия, чувство, воображение сильнее у женщины, чем склонность к фактографии и
логическому мышлению. Поэтому ей понятней и ближе тайные замыслы государственных
деятелей, смутные цели народных движений и даже сокровенный смысл древних
надписей на камнях.
Третья, особенно богатая для женщин возможностями область - искусство. Правда,
из-за значительного веса в художественном творчестве мужских - языковых и
логико-идеологических каноновых форм, многие творения женщин в области поэзии и
литературы выглядят бледно. Но в тех жанрах, где форма неустойчива или слита с
женское творчество богато и проникновенно.
Художественной формой, как бы специально предназначенной для женщины, является роман. Строго говоря, роман вообще не имеет формы. Есть роман любовный,
исторический, приключенческий, биографический, производственный, политический,
стихотворный и т.п. Идеальный роман есть фрагмент жизни и одновременно - нечто
самодовлеющее. Это дом, мир в миниатюре. При этом никакой роман никогда не
бывает завершенным.
Женская личность, по Зиммелю, явственно проступает на ранних и поздних стадиях развития - когда формы культура либо еще не сложились, либо уже "отслаиваются" от содержания и творчество становится свободной игрой ума и воображения.
Примерами могут служить народная песня - с одной стороны, а математика - с
Даже философия, возможно, окажется более богатой и плодотворной, если станет
достоянием женского ума. Сегодняшняя европейская философия имеет привкус мужской
грубости, бездомности и провинциализма. Она лишена легкости, непосредственности,
которые были свойственны греческим философам, понимавшим значение андрогинизма,
гармонического слияния женских и мужских качеств в одном человеке. Полная
самореализация и творческая мощь доступны только андрогину.
Низшие - материальные и высшие - духовные формы культуры - кажутся бесполыми.
Поэтому они более органичны для женщин. Если техника, наука, торговля, бизнес,
финансы, архитектура - это "средне духовные", мужские понятия, то вышивка,
кухонная стряпня, - с одной стороны, чистая математика и философия - с другой,
влекут к себе женщин. В ручном искусстве, украшении тела, выделке одежды,
культивировании жеста, мимики, походки, женщина превосходит мужчину.
Факты большего физического сходства между мужчиной и женщиной у примитивных
народов, чем у цивилизованных и стирание половых различий в одежде и манерах
поведения у нынешней культурной элиты, у "эмансипированных" женщин, также
говорят о "бесполости" низшего и высшего уровней объективной культуры.
Доминирование в современной культуре "средних" форм делает ее мужской,
патриархальной.
Там, где импульсивность и непосредственность легче проявляются, где они не
выпадают из культурного контекста, там женская сущность выражается полней.
Стопроцентно женской выглядит в свете сказанного авторская игра актера на сцене.
"Центр" и "периферия" личности должны совпадать. Идеальный актер чувствует,
мыслит и действует одновременно, как это свойственно женщине. Великая актриса на
сцене полностью растворяется в роли, не имеет собственной личности. Если
актер-мужчина добивается того же, это может быть результатом присутствия в его
личности сильных женских компонентов того, что он "не играет", а вкладывает в
роль свое, личное. Не случайно именно романские народы, которым издавна
приписывали женственность характера, создали театр и вообще более успешно
проявляли себя в искусстве, чем немцы и англичане, за которым закрепилась
репутация "мужественных", хозяйственно-технических наций.
Таким образом, "объективная культура" - адекватна мужской природе. Но нельзя
сказать, что "субъективная культура" - женская. Скорее, в женщине мы видим
стирание оппозиции "объективное - субъективное" и даже стирание
противоположности природных и культурных элементов. Это иллюстрируется
символикой Дома как женского творения. С одной стороны, дом есть вся культура,
обиталище человека, особый способ формировать и упорядочивать Жизнь как целое.
Можно сказать, что Дом есть женская рациональность. В утопических проектах она
стремится охватить все общество. Государство - это мужская рациональность,
могущая организовать лишь внешние, периферийные элементы жизни. В государстве
форма, закон, всегда преобладают над содержанием, тогда как в доме соединяются
Те, кто изучают процесс гуманизации законов и смягчение нравов в истории,
нередко связывают их с возрастающим влиянием женщин. Однако, ни отмена рабства и
крепостного права, ни гуманизация военных обычаев, ни отмена пыток и помощь
бедным в государственных масштабах не связаны, насколько нам известно, с
действиями именно женщин. Влияние женщин на мужскую объективную культуру, на
самих мужчин, действительно, велико. Но оно состоит не в непосредственном
усвоении мужчинами женских чувств и оценок, а в придании ценности, культурной
объективности тому, что уже имеется у мужчины в латентном виде. Рядом с женщиной
мужчина ощущает свою силу, значимость. Определение женщины как "прекрасного
пола" - не простая банальность. Если свести все признаки "мужественности" и
"женственности" и выразить двумя словами, то можно сказать, что мужчина должен
быть "значителен", а женщина - "прекрасна". Значительность - это способность к
целеустремленному, результативному действию. Прекрасное - это самодостаточное,
совершенное и гармоничное. Но ведь в достижении прекрасного состоит цель
человека вообще.
Зиммель сомневается в том, что мужскую, под преимуществу объективную культуру можно реформировать в женскую, равно как и в мечте феминисток о параллельной, независимой от мужской - женской культуре. Скорее следовало бы воспитывать женщин так, чтобы образовывать и культивировать в них женскую сущность.
1. Соколов Э.В., Георг Зиммель: философия культуры, Санкт-Петербург, 2003.
2. Интернет: http://www.krotov.net
3. Интернет: http://www.countries.ru/library/rspersons/index.htm
4. Интернет: http://sociology.agava.ru
