Доктор наук, поэт и прозаик, участник знаменитых семинаров философа Георгия Щедровицкого 80-90-х годов Слава Лён систематизировал поле русской поэзии послесталинской эпохи. Он назвал это время бронзовым веком, продолжающим Золотой век пушкинской поры и Серебряный век русской культуры начала ХХ века. А датирует его историческим промежутком между смертью Сталина и посадкой самолета Матиаса Руста на Красной площади.
Надо сказать, что Слава Лён (род. в 1937 году) сам был активным участником русского андеграунда той поры. О его культуртрегерских поездках между Москвой и Питером в 60-е годы, соединявших молодых поэтов двух культурных столиц России, рассказывал на вечере поэт и писатель Анатолий Найман. То, что диссидентство и свободолюбие той поры начиналось со стихов, доходчиво объяснил писатель и политик Эдуард Лимонов. Помимо хранения и распространения "сам- и тамиздатской" литературы, за что находился под колпаком КГБ, Слава Лён с конца 70-х годов являлся соредактором двуязычного литературного альманаха Neue Russische Literatur, издаваемого в австрийском Зальцбурге, - вещь для тех лет небывалая. Так что неудивительно, что именно он сейчас ведет в библиотеке фонда русского зарубежья регулярные еженедельные вечера, посвященные "классикам бронзового века". Тем более что десятки поэтических групп и объединений тех лет Лён, как настоящий ученый-систематизатор, типологизировал по четырем стиховым системам - от классической (Бродский и другие) и верлибра (Айги и другие) до концепта (Сапгир, Холин и другие) и квалитизма (Хвостенко, Соснора, Лён и другие).
Систематизация культурного слоя, предложенная поэтом-ученым, стала удачной идеологической основой журнала современной русской литературы "Наша улица", уже восьмой год издаваемого московским писателем и критиком Юрием Кувалдиным. Совершенно нешумный и потому малоизвестный широкой публике, этот журнал готовит между тем уже 75-й свой номер, посвященный, кстати, жизни и творчеству Венедикта Ерофеева. Именно подобные издания, объединяющие творчески близких людей, и взрыхляют плодоносный культурный слой, придают разнообразие и многомерность окружающей нас жизни. В западных странах такие литературно-художественные периодические издания исчисляются сотнями. В России они пока единичны, и судьба их на фоне крутой нефтегазовой вертикали власти зачастую плачевна.
Так что, может, не случайно праздники на "Нашей улице" проходят пока под крышей солженицынского фонда "Русское зарубежье". Но гнездышко здесь свито уютное. В небольшом зале выступали авторы журнала - поэты Александр П. Тимофеевский, Кирилл Ковальджи и только что приехавший из Германии Вячеслав Куприянов, прозаики Андрей Яхонтов и Виктор Широков. А новенький рояль "Бехштейн", которым обзавелся фонд, был тут же опробован 15-летним учеником Центральной музыкальной школы Филиппом Копачевским, надеждой новой русской фортепьянной школы. Он исполнил сонату Пауля Хиндемита, написанную в память поэта Райнера Мария Рильке.
А впереди еженедельно по средам предстоят новые обсуждения концепции бронзового века русской культуры, выступления бронтозавров, творческие вечера и презентации. Из ближайшего стоит выделить вечер 25 января, посвященный памяти поэта Иосифа Бродского (1940-1996), десятилетняя годовщина смерти которого будет отмечаться в конце января.
Работа представляет собой презентацию "Эстрадная лирика. Бронзовый век русской поэзии", в которой раскрываются основные поэтические особенности творчества Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Б. Ахмадулиной, Б. Окуджавы.
Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com
Эстрадная лирика. Бронзовый век русской поэзии
«Поэзия – не ряд зарифмованных строк, а живое сердце человека, в котором эти строки родились…»
Поколение «шестидесятников» После окончания эпохи Сталинского режима повеяло некоторой свободой. На волне этой свободы возникает новое поколение поэтов - «шестидесятники". Успешное восстановление страны после войны, достижения в науке и технике, рост благосостояния народа породил веру в будущее, надежду на новые успехи. Все это вызывало тягу к поэтическому оформлению чувств.
Поколение «шестидесятников» Первые несколько лет «оттепели» стали настоящим «поэтическим бумом». Так, появилась «эстрадная поэзия». Постоянными стали поэтические вечера, возник новый жанр, сразу полюбившийся слушателям и позже названный «авторской» песней: поэты под гитару исполняли песни на свои стихи.
Евгений Евтушенко
Е. А. Евтушенко Дата рождения: 18 июля 1938 г. Место рождения: ст. Зима, Иркутская обл. Поэт, прозаик, режиссёр
Особенности творчества - Убежденность в особой роли поэта в России: «Поэт в России больше, чем поэт…»; - Освещение актуальных политических и социальных тем («громкая» лирика); - Тяга к сюжетности; - Исповедальность и романтический максимализм лирического героя;
Белла Ахмадулина
Б. А. Ахмадулина 10 апреля 1937 – 29 ноября 2010 гг. Советская и российская поэтесса, переводчик, член союза российских писателей, почётный член американской академии искусств и литературы.
Особенности творчества - Высокий поэтический слог: возвышенная лексика, метафоричность, стилизация «старинного» слога; - Напряжённый лиризм; - Очевидная перекличка с поэтической традицией прошлого: «Влечёт меня старинный слог…»
А. А. Вознесенский
Особенности творчества - Прямые обращения к массовой публике; - Ориентация на традиции футуризма; - Традиции гражданской лирики; - Неприятие фальши;
Б. Ш. Окуджава
Особенности творчества - Лиричность и сентиментализм; - Освещение темы войны - «Арбатская» лирика - Обращение к «вечным» темам
Значение «Эстрадной лирики» в русской литературе и культуре - Поэты-шестидесятники расширили состав поэтической аудитории; Поэзия становится масштабным общественным явлением;
Московские сводки сегодня таковы: “Вестник культуры” упомянут в “Новом мире” в разделе “Периодика” (№ 8, 2005); выпускник Литинститута им. Горького стал президентом Монголии; на центральном канале телевидения крутят гламурный сериал о Есенине.
А в библиотеке фонда Солженицына “Русское зарубежье” 26 октября состоялась презентация книги “Родина” Юрия Кувалдина.
Вечер, организованный Ю. Кувалдиным, прошел под знаком выдвижения теории “рецептуализма” и упрочения концепции “Бронзовый век русской культуры”.
Презентация состоялась незадолго до юбилея писателя - 19 ноября ему исполнилось 60 лет. “Улица Мандельштама”, “Философия печали”, “Избушка на елке” и т.д. - сейчас Кувалдиным написано сочинений на десять томов. С 1988 года он является первым частным издателем в СССР, с 1999-го выпускает журнал современной русской литературы “Наша улица”, среди авторов которого можно отметить В. Астафьева, Е. Гришковца, Нину Краснову, П. Филимонова, Е. Лесина, Вл. Новикова, В. Позденева, Анжелу Ударцеву.
Кувалдин одновременно и мастер “чеховского” класса, и мастер бабелевской, а где-то кафкинской иронии. В обыденной речи допускает свободное цитирование Юрия Олеши, Альбера Камю и Йозефа Геббельса. Он декламирует свою прозу, не удостаиваивает любовью поэзию, однако свой рассказ “Савеловский вокзал” пишет гекзаметром.
Выступившие на вечере упомянули повести Кувалдина - “Счастье”, “Юбки”, “Станция Энгельгардтовская”. Последний текст, вместивший в себя результаты реалистической, модернисткой и постмодернисткой эстетик, я отношу, не утруждаясь статейной сдержанностью, к сильнейшему произведению нашего века.
Он носит серый демисезонный плащ, его часто можно встретить во дворике Литинститута. Высокий и бескомпромиссный человек. Упомянув однажды его имя в разговоре с молодым студентом Литинститута, я услышал: “Кувалдин. Кто ж его не знает?”
Вечер вел искусствовед Слава Лён. (В 1955 году вместе с Венедиктом Ерофеевым поступал на филфак МГУ. С 1987 года издает альманах “Нойе руссишен литератур”, в первом же номере которого размещает вступительную статью “Бронзовый век русской поэзии”. Организовал в Москве семинары “Классики Бронзового века”.)
Выступали: поэт Александр Тимофеевский, писатель Сергей Михайлин-Плавский, актер театра Армии Александр Чутко (в 60-х годах он с Кувалдиным занимался в театральной студии Высоцкого), художник Александр Трифонов, иллюстрировавший обложку книги “Родина”, поэт-бард и художник Евгений Бачурин, поэтесса Нина Краснова, поэт-авангардист, эссеист, критик, воспитатель многих московских поэтов - Кирилл Ковальджи, скульптор Дмитрий Тугаринов, солист оркестра Л. Утесова Анатолий Шамаргин и другие.
Вот отрывок из дискуссии.
Слава Лён:
- Все знают о существовании Золотого века русской литературы (Пушкин-Достоевский), Серебряного века (Блок-Мандельштам). Мы же являемся свидетелями Бронзового века русской культуры – с 1953 (года смерти Сталина) – по 1987 год, когда подняли “железный занавес” и появился самиздат. Национальную программу “Бронзовый век русской культуры” исследователи, прежде всего слависты, должны развивать не только в России, но и в Штатах и в Европе. Мы за деревьями не видим леса: из сидящих в этом зале концепцией “Бронзовый век русской культуры” пользуется мало кто. Чем уникален и отличен Бронзовый век от Серебряного? У нас четыре культуры: соцреализм, к которому уже пора относиться серьезно (хотя бы потому что он больше не создается и не воспроизводится), с уникальной, можно сказать, экзотической культурой, спроектированной величайшим искусствоведом, куратором культуры И. Сталиным. Далее - культура андеграунда, неподцензурная, неофициальная… Буферная культура, между андеграундом и соцреализмом, созданная людьми, сидящими меж двух стульев… Наконец, Бронзовый век.
После “Москва-Петушки” я уже 30 лет ищу, как редактор, выдающуюся русскую прозу. У нас есть 15-20 потрясающих поэтов во главе с Бродским, но с прозаиками сейчас тяжело. Роман “Родина” меня просто потряс. Я считаю, что это настоящий шедевр. Это итоговое произведение, закрывающее постмордернизм. После него в постмодернистской эстетике и стилистике никому не рекомендую писать. Придумывайте что-то новое. Об этом романе мы и будем говорить.
Ю. Кувалдин:
- Что такое постмодернизм? Определений существует много, но для меня это понятие раздражительное. Порой отсутствие мастерства авторы оправдывают тем или иным направлением, оправдывая какую-нибудь слабенькую фразу: “Я же постмодернист.
Для меня не существует такой защиты, когда говорят - “я Бальзак, право такое имею: писать одними диалогами”. Для меня существует литература настоящая, первой свежести, по Булгакову. Другой просто нет. Вот и весь критерий. Оцениваем по мастерству – как написано, как сделано. Во главе угла ставлю форму, которая и есть содержание. Форма, которой я пользуюсь – это слова. Как у каменщика есть кирпичи, так и в литературе: все зависит от степени таланта, от уровня мастерства, о чем я постоянно повторяю авторам моего журнала. Прежде всего нужно смотреть, как сделано...
Фабула романа достаточно проста. Героиня (доцент кафедры истории КПСС) в одночасье потеряла все. Гибнет все, с чем была связана ее жизнь. И здесь понятие “Родина” очень многозначно и полисемично. Те социальные факторы, влиявшие на ее мозги, ею совершенно забываются, она попадает в новое пространство, скажем – метафизическое…
Это пространство открывается для нее в реальных, зримых образах. Целая глава посвящена съезду представителей - покойников с московских кладбищ. Умершие в разное время, но ожившие в этот момент, они собираются в театре Красной Армии… Там происходит действо: на сцену выходят – мой любимый Алексей Саврасов, пьяненький, с картиной “Грачи прилетели”, входит Сергей Есенин... В ложе сидит Юрий Нагибин...
Писатель, не постигший систему перевоплощения – не вполне писатель. Писатель – исполнитель всех ролей своих персонажей и одновременно режиссер. Только тогда он достоверен.”
К. Ковальджи:
- Россия нуждается в таких людях, которые сами себя строят. Я свидетель его, Кувалдина, развития. Конечно, он обгонял меня со свистом. Он рос как на опаре. Это явление. Не только собственно писатель, но издатель. По сему поводу он напоминает мне фигуру Синявского… Вот люди, которые умеют не только строить свою судьбу, но и влиять на судьбу других. Они преодолевают ту глухую для литературы полосу, когда кажется, что не видно никакого света впереди…”
Слава Лён:
- Достоевский сказал - “Русскими не родятся, русскими становятся”. Каждый из нас знает, как очищается политура, но никто не знает, кто убил Пушкина… (Хохот и аплодисменты в зале.) Реалистическая проза преодолевается очень редкими талантами. Я предлагаю новый термин “гиперстиль” для тех прозаиков, которые владеют выламывающимся из ряда стилем. Это, прежде всего, Андрей Платонов. “Котлован”, “Чевенгур”, все его рассказы – это гиперстиль. Безусловно, гиперстилем обладал Андрей Белый, недооцененный прозаик Серебряного века, настоящий ренессансный человек. Гиперстилем, конечно, обладал Зощенко, но у него более легкий вариант – сказовый. В Бронзовом веке только феноменальные стили Венедикта Ерофеева, Саши Соколова и автора романа “Родина” претендуют на звание гиперстиля.
В третьем веке мы еще встречали великих греческих философов – Плотина и т.д. И вдруг за четвертый век их как корова языком слизнула. В пятом веке мы уже встречаем чистого византийца, который тысячу лет строит свою цивилизацию. Видимо, что-то такое происходит сейчас и в России. Вся тысячелетняя православная цивилизация была вытоптана. Мы вернулись не в 1907 год – год начала русского авангарда, а вернулись в непонятно что. И поэтому именно художники, а не какие там профессора-социологии способны чувствовать, что с нашей русской цивилизацией что-то окончательно произошло. Слово “Родина”, понятие Родина, трансформируется сейчас в очень стремительном темпе, и нужно очень глубоко осознавать, что Россию ждет в будущем.
Понукают русскую мысль: залежалась, мол, сомлела на печи. Но писатель традиционный, русский мыслитель, преодолевающий немощь, тление литературы, настоящий писатель по природе и кроток и дерзок. Кувалдин выбрал деспотический путь в литературе, и это важно. Он выстраивает своеобычную канву прозы, стиль, новое упорядочивание словесного дела. Что еще противопоставить современному Вавилону, в котором языки смешались в беспардонный кисель? Только новую гармонию, замешанную на классике и модернизме, захватывающую дух, присягающую всемирности и традиции.
В рамках мероприятий Года литературы в России 11 июля состоялось незаметное по форме, но грандиозное по смыслу событие: в Тарусе открыт первый в России памятник великому русскому поэту Николаю Заболоцкому .
Инициатор и организатор установки памятника философ, писатель, политолог Александр Щипков выступил на мероприятии с торжественной речью:
Дорогие друзья!
Разрешите мне начать церемонию открытия памятника выдающемуся русскому поэту Николаю Алексеевичу Заболоцкому, проведшему в Тарусе последние годы жизни.
Открытие памятника Заболоцкому включено в федеральный список мероприятий по увековечению памяти русских литераторов, приурочено к Дню города Тарусы и проводится в рамках проведения в Российской Федерации Года Литературы.
Что такое Заболоцкий? Это мегаявление в русской культуре, которое под давлением определённых политических обстоятельств оказалось в тени. Я не буду сейчас говорить, произошло ли это случайно или намеренно, — это не имеет значения. Репрессированный талант. При жизни репрессированный физически, а после смерти фактически вытесненный с литературной площадки.
А ведь Заболоцкий создал новое направление в поэзии. Литературоведы называют его «бронзовым веком» русской поэзии. «Золотой век» русской поэзии — пушкинский, лермонтовский — у всех на слуху. «Серебряный век», к которому Таруса имеет прямое отношение, тоже всем известен. К «Бронзовому веку» относятся поэты, которые родились во время войны, это дети фронтовиков.
Понятие «Бронзовый век русской поэзии» — устоявшееся литературное понятие. А принадлежит оно моему покойному другу ленинградскому поэту Олегу Охапкину . Именно он впервые, в 1975 году сформулировал это понятие в своей поэме, которая так и называется — «Бронзовый век».
После 1945 года, после крови, после страданий, после ленинградской Блокады, после победы над мировым злом игра в салонную поэзию становится неуместной. В русскую поэзию возвращается народная правда, народное страдание. После 45 года советская поэзия становится религиозной поэзией.
Послушайте Охапкина:
Красовицкий, Ерёмин, Уфлянд,
Глеб Горбовский, Соснора, Кушнер…
Макинтошами, помню, устлан
Путь Господень в живые души.
Рейн да Найман, Иосиф Бродский,
Дмитрий Бобышев да Охапкин
Наломали пред Ним березки,
Постилали цветов охапки.
Охапкин описывает Троицу, в храм несут березки. Это день схождения на апостолов Святого Духа. Аллегорическое сравнение. Новый дух сходит на поэтов. Дух искренности, нестяжательства, служения отечеству, а не декадентские игры в столичных салонах.
И пошли по домам поэты.
Те, кто Бога встречали — с миром,
А купцы разбрелись по свету
Золотому служить кумиру.
Разбрели ся по всем дорогам.
Приступили ко всем порогам,
И на бронзовосерых лицах
Тихо бронзовый век горел.
Но поэзии нашей бронза
Над машиною встанет грозно,
Серафически распластав
Огнецветный души состав
И снова про 45-ый год:
Мы стояли на тех гранитах.
Где священная речь убитых
Ваших пращуров, наших лир
Освятила грядущий мир.
Кровь и народная жертва освящают искусство, говорит Олег Охапкин. И заключает:
Эта бронза еще в расплаве.
Но ваятель отливку вправе
Совершить на хозяйский глаз.
Помяните, поймите нас!
Поэзия «бронзового века» была сформирована состоянием опалённости войной. До войны в поэзии было невероятное количество экспериментов, масса всевозможных направлений, игра с формой — дань этому отдал и Николай Заболоцкий, принадлежавший к движению «обэриутов». Но после войны его творчество — это уже совершенно иная поэзия.
Корней Иванович Чуковский , тончайшим образом чувствовавший стиль, язык, талант, сравнивал Заболоцкого с Державиным и Тютчевым . То есть он ставил его в первый ряд русских поэтов. Заболоцкий был одним из первых, кто в своей поэзии дал импульс появлению поэтов «Бронзового века». Это такие имена как Соснора , Горбовский , Кушнер , Кублановский , Бродский , Кривулин , Лён , Охапкин и другие. Николай Заболоцкий был намного старше названных поэтов, он был их учителем, их предтечей, о чем не раз говорил Иосиф Бродский.
Не только он участвовал в формировании поэзии «Бронзового века». Я бы сюда отнёс ещё блистательных Александра Твардовского и Давида Самойлова . Но надо честно признать: Заболоцкий — первый. Его отличительная черта — открытость, полное отсутствие игры в литературу, абсолютная искренность, и почти литургическая глубина. Заболоцкий открыл совершенно новую послевоенную страницу русской поэзии.
Таруса — так уж ей предначертано — имела непосредственное отношение к истокам «Серебряного века» и каким-то невероятным образом имеет прямое отношение и к «Бронзовому веку» русской поэзии — присутствием здесь Николая Заболоцкого.
Здесь, в Тарусе поэт-философ достиг поэтической вершины. Его письмо — абсолютно просто и совершенно. И наполнено евангельской глубиной:
Я сегодня в сообществе прачек,
Благодетельниц здешних мужей.
Эти люди не давят лежачих
И голодных не гонят взашей.
Натрудив вековые мозоли,
Побелевшие в мыльной воде,
Здесь не думают о хлебосолье,
Но зато не бросают в беде.
Это сказано о тарусянах. Это сказано о России.
Это третий памятник, которая наша семья дарит Тарусе. Первый памятник — государственному деятелю, Ивану Цветаеву , который в начале ХХ века фактически играл роль министра культуры, то есть формировал идеологию развития культуры и закладывал основы будущих смыслов России. Второй памятник — полководцу, защитнику отечества — красному командиру генералу Михаилу Ефремову . Третий памятник — поэту, определившему вектор развития русской литературы ХХ и ХХI веков. И не только литературы, потому что понятие «Бронзовый век» будет иметь и социальное и политическое измерение на путях возрождения России.
Мы обязаны вернуть имя Заболоцкого России в полном объеме и звучании. Мы обязаны воздать ему почести и прямо сказать, что это Заболоцкий — первый русский поэт ХХ века. Первый поэт «Бронзового века» России.
Вчера вечером ко мне пришли тарусяне и попросили озвучить их просьбу — присвоить тарусскому Киноконцертному комплексу имя Николая Заболоцкого. И тогда здесь мы откроем первый музей лучшего русского поэта XX века Николая Заболоцкого.
Дорогие тарусяне, мы передаем в ваше хранение этот памятник. Примите его под народное покровительство. Храните его и берегите.
