Октябрьская революция.

Страна и большевики в преддверии Октября. Начало осени 1917 года было отмечено ускорением распада обще­ства и государства в условиях острого экономического кри­зиса. Поднялась новая волна аграрных беспорядков, учас­тились случаи дезертирства и неповиновения в армии и флоте, из-за отсутствия сырья и топлива останавливались предприятия.

В сложившейся ситуации руководство большевистской партии отходит от тактики компромиссов и берет курс на захват власти силовым путем. 15 сентября ЦК партии большевиков начинает обсуждать письма Ленина, кото­рый в тот момент скрывался в Финляндии. В этих пись­мах Ленин полностью отказывается от умеренной позиции и настаивает на том, что большевики должны немедленно начать подготовку к вооруженному восстанию.

Такую позицию нельзя назвать случайной. В пользу ле­нинских выводов говорили такие факторы как поддержка большинства, которую получила программа большевиков в Петроградском и Московском Советах, а также в ряде Советов на местах, повсеместные и неуклонно нарастав­шие волнения безземельных крестьян, дальнейшее разло­жение армии на фронте в комплексе с настойчивыми тре­бования немедленного мира со стороны солдат. Все это вызвало у Ленина надежду на то, что в данный момент, если большевики возьмут власть, им обеспечена мощная поддержка в городах, широкого и упорного противодей­ствия в деревне и на фронте не будет. Как показало буду­щее, эти надежды практически полностью оправдались.

На руку большевикам сыграло и неожиданное заявле­ние Временного правительства в середине октября о планах переброски значительной части Петроградского гарнизона на фронт. Солдаты в Петрограде восприняли сообщения об этих приказах с понятным возмущением. Гарнизонные час­ти единодушно заявили о своем недоверии Временному пра­вительству и потребовали передачи власти Советам. Так же как и после корниловского мятежа, когда все крупные гар­низонные части не проявили особого рвения поддержать большевиков в дни июльского восстания, теперь они отка­зались подчиниться Временному правительству и заявили о своей поддержке Петроградского Совета. У большевиков появился прекрасный повод начать решающее сражение с режимом Керенского.

Между тем, в самом руководстве большевистской партии не было единодушия по поводу способов и методов захвата власти. В частности, Зиновьев и Каменев предлагали партии проводить линию отказа от насильственных мер борьбы, ог­раничиться «оборонительной позицией» и всемерно доби-

ваться поддержки масс, чтобы получить максимальное пред­ставительство в Учредительном собрании. Они утверждали, что ленинская оценка сил большевиков, а также слабости и изолированности Временного правительства в Петрограде была сильно преувеличенной. По их мнению, ни рабочие, ни солдаты в бой отнюдь не рвались, и, во всяком случае, военная сила в распоряжении правительства намного пре­восходила войска, которые пошли бы за большевиками.

Доводы Зиновьева и Каменева не нашли поддержки на заседании Центрального Комитета партии 10 октября. Бла­годаря выступлению Свердлова, который доложил о под­готовке военного заговора в Минске, Ленину удалось изме­нить мнение ЦК и получить 10 голосов «за» при голосова­нии по вопросу о вооруженном восстании. Необходимо при­знать, что коренная перемена во взглядах в верхах партии большевиков являлась результатом неустанной деятель­ности Ленина. В течение нескольких недель он уговари­вал, настаивал, грозил и, в конце концов, силой убежде­ния и личного авторитета добился того, что большинство членов ЦК приняло установку на восстание. Ленину, та­ким образом, удалось одержать важную личную победу, что доказывает, какое огромное влияние может, оказать отдельная личность на ход истории.

Ход революции. Во второй половине октября события начинают развиваться по нарастающей. Уже 21 октября петроградский гарнизон переходит не сторону Военно-Ре­волюционного комитета. 24 октября Красная Гвардия и несколько военных частей, действуя от имени Петросовета, захватили невские мосты и стратегические центры города (почту, телеграф, вокзалы). Утром 25 октября Военно-ре­волюционный комитет рабочих и солдатских депутатов объя­вил Временное правительство низложенным. Открывшийся Второй Всероссийский съезд советов, на котором большеви­кам принадлежало большинство, принял декреты о мире и о земле и образовал однопартийное правительство - Совет Народных Комиссаров, состоящий из большевиков во гла­ве с В.И. Лениным, а также Центральный исполнительный комитет, в который, кроме большевиков, вошли еще и ле­вые эсеры. Съезд проголосовал за резолюцию, составлен-

ную Лениным и передававшую «всю власть советам». Дан­ная резолюция фактически узаконивала результаты вос­стания, позволяя большевикам править от имени народа.

После падения Зимнего Дворца и принятия актов ново­го режима Октябрьская революция стала свершившимся фактом, явившись началом новой эпохи в развитии рос­сийского общества. Были ли события Октября случайнос­тью или закономерностью? На вопрос, почему большеви­ки победили в борьбе за власть в 1917 году, нельзя дать однозначного ответа.

Оценки октябрьских событий. Большинство современ­ных исследователей (П. Волобуев, Г. Иоффе, А. Рабинович) полагают, что события Октября 1917 года были закономер­ным явлением, порожденным конкретно-историческими внешними и внутренними условиями.

Во-первых, на ход и результаты революции 1917 года в Петрограде не могла не оказать значительного влияния первая мировая война. Если бы Временное правительство не стремилось вести войну до победного конца (в 1917 году это решение не получило широкой поддержки), то оно, несомненно, имело бы больше шансов справиться с теми многочисленными проблемами, которые стали неиз­бежным следствием крушения старого порядка, и, в част­ности, удовлетворить требования населения, касающиеся безотлагательных радикальных реформ.

Во-вторых, следует учитывать рост авторитета больше­виков, чрезвычайную притягательность платформы партии, воплощенной в лозунгах «Мира, земли, хлеба!» и «Вся власть советам!». Лозунги большевиков учитывали болевые точки общества и были способны вызвать отклик у значительной части людей. Большевикам, в частности, удалось завоевать поддержку среди петроградских фабричных рабочих и сол­дат, а также кронштадтских матросов. В конце весны и ле­том 1917 года цели, провозглашенные большевиками, и осо­бенно лозунг передачи власти Советам, получили дополни­тельную поддержку благодаря целому ряду факторов. Эко­номическое положение страны ухудшалось. Над солдатами Петроградского гарнизона нависла реальная угроза отправ­ки 1 на фронт. Поскольку не было известно, какие именно части будут отправлены на фронт, весь гарнизон, уже на-

строенный большевистской пропагандой против участия в войне, оказался еще более восстановленным против влас­ти. Народные массы в целом все меньше и меньше верили в возможность быстрого достижения мира и проведения реформ Временным правительством. Одновременно с этим все основные политические группировки утратили дове­рие масс, поскольку были связаны с правительством и призывали к терпению и жертвам во имя победы в войне. А после корниловского мятежа низшие слои населения Петрограда фактически единодушно выступали за разрыв коалиции правительства с кадетами.

Кроме того, способность большевиков всего за восемь месяцев подготовиться к взятию власти была обусловлена той большой работой, которую партия проводила, чтобы за­ручиться поддержкой солдат в тылу и на фронте; по-види­мому, только большевики смогли понять важнейшую роль вооруженных сил в борьбе за власть. Большевики тща­тельно подготовились к октябрю, создав свои собственные боевые отряды (Красная гвардия). Действовали больше­вики очень слаженно и целеустремленно. Им удалось быс­тро свергнуть Временное правительство и захватить все рычаги власти сначала в столице, а затем и в других важ­нейших центрах страны.

В целом необходимо признать, что октябрьская револю­ция стала закономерным «разрешением» той ситуации, ко­торая сложилась в России в 1917 году. Октябрьский этап революции вырос на почве нерешенности задач буржуазно-демократического преобразования России ее начальным, февральским этапом, отягощенной внешнеполитическими проблемами. С этой точки зрения Октябрьская революция

На II Всероссийском съезде Советов, открывшемся вечером 25 октября, меньшевик-интернационалист Ю.О. Мартов предпринял попытку создать однородное социалистическое правительство, за которое ратовали и эсеры. Была даже принята резолюция, одобряющая его предложение. Однако создать многопартийное советское правительство не удалось, с одной стороны, из-за выступлений и демонстративного ухода со съезда 70 делегатов меньшевиков, правых эсеров, бундовцев и др., с другой, - из-за негативной реакции съезда на эти действия. Съезд принял Декрет о мире, во многом позаимствованный у эсеров Декрет о земле; сформировал временное (вплоть до созыва Учредительного собрания) чисто большевистское правительство (Совет народных комиссаров) во главе с В.И. Лениным.

Октябрьская революция, осуществлявшаяся под общедемократическими, а не социалистическими лозунгами, достаточно быстро победила по всей стране: к весне 1918 г. Советская власть утвердилась на большей части России.

Современные оценки, альтернативы выбора исторического пути России 1917 года

Существовали ли альтернативы октябрьскому перевороту и приходу к власти большевиков? Многие авторы считают, что крах буржуазно-либерального пути развития был неизбежен, ибо западный путь развития, за который выступали Временное правительство и кадеты, привлекал лишь небольшую часть общества, а массы были привержены идеалам общинной демократии и рассматривали буржуазию, помещиков, интеллигенцию как носителей чуждой культуры. По-этому западный путь не мог быть выбран снизу широкими массами народа.

Часть исследователей считает, что альтернативой Октябрю могло быть соединение советской системы с парламентской, общинной демократии с западной. По их мнению, такой путь обеспечивал гражданское согласие в стране. Однако либералы, правые эсеры, меньшевики связывали будущее России только с западными образцами. Это обрекало их на отсутствие массовой поддержки. Большевики, левые эсеры, часть меньшевиков не были столь категоричны. Но большевики, высказываясь за переход власти к Советам, рассматривали их как форму диктатуры пролетариата и категорически отрицали «буржуазный парламентаризм».

В России все же были политики, которые ратовали за гражданское согласие. В период с февраля по октябрь эту идею высказывали Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев, выступая против решения ЦК РСДРП(б) о вооруженном восстании, на II съезде Советов Ю.О. Мартов высказывался за создание однородного социалистического правительства.

Сразу после октябрьского переворота, когда ВИКЖЕЛЬ (Всероссийский Исполнительный Комитет Железнодорожников), угрожая забастовкой, потребовал создания «однородного социалистического правительства», в партии большевиков у этой идеи нашлись сторонники, которые из-за разногласия по этому вопросу с другими членами вышли из ЦК и правительства (6 человек). Наконец, последним шансом гражданского согласия было Учредительное собрание (состоявшееся 5-6 января 1918 г.), но оно было разогнано большевиками. Таким образом, считают эти исследователи, «третий путь» (а не правая или левая диктатура) оказался нереализованным из-за теоретической и практической несостоятельности политической элиты России.

Высказываются также точки зрения, что альтернативой Октябрю могли быть установление военной диктатуры и хаос, распад российского государства. Так или иначе, к власти в октябре 1917 г. пришли большевики и началось формирование большевистского режима.

РОССИЯ в ВОЙНАХ и РЕВОЛЮЦИЯХ XX ВЕКА

В. В. Шелохаев, К. А. Соловьев

Либеральные оценки Февральской революции 1917 года

Согласно либеральной концепции общественного развития страны, Февральская революция 1917 г. должна была стать своего рода итогом долголетних мечтаний оппозиции о формировании в России подлинно демократического политического режима. Революция мыслилась как политическая и конституционная, вслед за которой последовала бы реализация именно либеральной модели переустройства России. Однако, как это часто случается, сам характер политического процесса в первые месяцы после Февраля буквально на глазах «взламывал» либеральную теоретическую концепцию революции, что вынуждало ее сторонников вносить коррективы в свои исходные представления, программные установки и тактический курс.

Цель данной статьи - проследить динамично менявшееся восприятие российскими либералами политического процесса с февраля по октябрь 1917 г. На протяжении этого периода и либералы, и их политические союзники по правительственной коалиции (разумеется, при учете разногласий между ними) полагали, что Февральская революция, открывшая собой длительный процесс демократического развития России, должна завершиться созывом Учредительного собрания и принятием им судьбоносных постановлений. Для решения этой исследовательской задачи авторами

Шелохаев Валентин Валентинович,

доктор исторических наук, профессор, руководитель центра «История России в XIX - начале XX в.» Института российской истории РАН (Москва, Россия)

Соловьев

Андреевич,

доктор исторических наук, главный научный сотрудник, Института российской истории РАН (Москва, Россия)

© В. В. Шелохаев, К. А. Соловьев, 2017

DOI 10.21638Z1170Vspbu24.2017.203

настоящей статьи в качестве основного источника взята либеральная печать данного периода, в которой «день за днем» с максимальной информационной плотностью фиксировались малейшие изменения в представлениях и настроениях либералов о происходящем в России. В результате обработки информации из газет («Отечество», «Речь», «Русская свобода», «Русские ведомости», «Русское слово», «Свободный народ») и журналов («Вестник Европы», «Русская мысль») авторами сформирован банк данных, вполне репрезентативный для осмысления представлений либералов о самой Февральской революции и о последующем этапе развития.

Материалы подчеркивают очевидный факт: потрясения весны 1917 г. стали неожиданными для всех участников политического процесса, в том числе для либералов. Казалось бы, за плечами либеральной оппозиции был опыт революции 1905-1907 гг., скорректировавший их прежние представления о путях смены режима, годы думской деятельности, совместной работы в Прогрессивном блоке. Более того, во время Первой мировой войны в либеральной среде до бесконечности обсуждались вопросы формирования «ответственного» и «коалиционного» правительства, не менее оживленно муссировались слухи о том или ином варианте «дворцового переворота». И все же начавшаяся Февральская революция застала либералов, как, впрочем, и все другие политические партии, врасплох. Никому из партийных лидеров не удалось точно определить ни времени «старта» революции, ни поведения правящей элиты. В отличие от социалистов, которые как раз рассчитывали на насильственное свержение самодержавия, либералы неизменно позиционировали себя решительными и последовательными противниками таких методов политической борьбы. До Февральской революции либеральная оппозиция оставалась лояльной к институту монархии. И лишь после ее крушения в марте 1917 г. либералы предоставили решение вопроса о будущем государственном строе России Учредительному собранию1. В отечественной и зарубежной историографии убедительно показано, что русская либеральная оппозиция демонстрировала стремление найти компромисс с монархией и совместными усилиями вывести страну из политического кризиса2.

В конце февраля - в начале марта 1917 г. могло показаться, что действительно открылась новая эра в истории России. «Тяжелый камень спал с души; мы не только освободились, мы очистились, мы вымылись от грязи, прилипшей к России», - писал князь Е. Н. Трубецкой в начале марта 1917 г.3 Схожим образом описывал ситуацию П. Б. Струве: «Мы пережили историческое чудо. В отличие от чудес внешних, то, которое совершилось над нами, не только изменило окружающую нас обстановку, оно прожгло, очистило и просветило нас самих. Ураган, над нами пронесшийся и сметший вековые здания человеческих учреждений, прошел чрез наши души и принес им новый воздух. Мы дышим теперь не тем воздухом, которым дышали три-четыре недели тому назад»4.

Победа стихийного массового движения в Петрограде и в регионах над старым самодержавным режимом, который фактически рухнул, как подгнившее дерево, заставила либералов пересмотреть свое отношение к монархии, признав революцию «демократической», «общенациональной» и «общенародной». Это движение следовало возглавить, дабы оно в итоге приобрело политическую

и правовую форму. Правда, уже в самом начале марта 1917 г. в газетных публикациях либеральной печати чувствовались ноты сомнения и скепсиса - давали о себе знать первые грозные признаки расползания власти и соответственно надвигавшейся анархии5.

В конечном счете ни либералам, ни какой-либо другой политической силе так и не удалось обуздать народную стихию, которая в буквальном смысле слова тащила за собой все без исключения политические партии. Безудержный революционный процесс оказался вне всякого контроля политических партий, которым так или иначе приходилось считаться с этим историческим фактом. Исключением не стали и либералы, приступившие по «свежим следам революции» к корректировке своих программ и тактик. Была надежда, что разрушительная стихия рано или поздно должна превратиться в созидательную. «Революция выдвинула сейчас две цели: уничтожение обломков старого режима и быстрое строение нового здания русской государственности на общественных началах»6. Благодаря событиям февраля-марта 1917 г. из политической и правовой практики было изъято все, что противоречило идеалам народного движения: «Революция, если не формально, то фактически, отменила все постановления, несовместимые с новым режимом, основанным на народовластии»7. Могло показаться, что общество, освободившись от пут полицейского контроля, сможет наконец самоорганизоваться, создать новые формы социальной и политической консолидации. «Разрушен механизм старой полиции, выродившейся в аппарат политического сыска и профессионального взяточничества. Общество создает свою добровольческую милицию. Обанкротились старые казенные органы, ведавшие продовольственное дело. Общество образует свои комитеты, советы, комиссариаты, которые стремятся урегулировать снабжение населения продуктами питания. Будущему законодателю предстоит трудная, но и благодарная задача использовать этот общественный подъем и найти наиболее целесообразные формы и средства для направления, для "канализиро-вания" этой "живой воды" общественной энергии»8, - писала «Речь».

На первых порах процесс самоорганизации пытались возглавить сами либералы. Благодаря многолетнему опыту деятельности в стенах Таврического дворца, укреплению своих позиций в массовых общественных организациях в годы Первой мировой войны, либеральная оппозиция сыграла ключевую роль в формировании первого состава Временного правительства, в определении его курса на ближайшую перспективу. Однако период совместных усилий либеральной оппозиции оказался весьма кратковременным. Несмотря на сохранение противоречий по программным и тактическим вопросам, еще более возросших амбиций ее лидеров, либеральная оппозиция как единое целое поначалу попыталась сгруппироваться вокруг кадетской партии, ставшей одной из ведущих правящих партий в постфевральской России. Тем не менее уже после апрельского правительственного кризиса 1917 г. противоречия внутри либерального сегмента общественного движения вспыхнули с новой силой9.

Либеральный лагерь не был монолитен. Настроения среди либералов динамично менялись. В связи с этим целесообразно вычленить ряд этапов в развитии постфевральского революционного процесса, что позволит лучше представить смену акцентов в либеральных оценках происходящих в стране событий.

Вплоть до апреля 1917 г. в либеральной прессе в целом преобладало оптимистическое видение перспектив развития страны10. Что касается сравнительно редких критических выпадов в адрес Совета рабочих и солдатских депутатов и лидеров социалистических партий, то они были весьма умеренными и даже в чем-то снисходительными. Это была позиция сильного, готового терпеть чересчур самоуверенного младшего партнера. В февральско-мартовские дни кадетские политики были убеждены в том, что Временному правительству, в котором они играли одну из ведущих ролей, так или иначе удастся удержать развитие революционного процесса в стране под своим контролем. Кому-то могло даже показаться, что революция практически закончилась. Грандиозное событие уже совершилось. Осталось лишь обжиться в новом интерьере. Газета «Речь» писала 20 апреля: «Русскую революцию уже принято называть великой. И в самом деле, события последних февральских и первых мартовских дней были не только великими, но, быть может, даже величайшими в нашей современной истории. Мы как-то слишком быстро освоились с мыслью о них, чтобы сколько-нибудь правильно и исчерпывающе оценить их. В сущности, мы даже не осознали их вполне и зачастую они начинают снова казаться нам фантастическим сном»11.

В это время либеральных политиков по преимуществу интересовали два главных момента. Во-первых, они считали своим долгом разъяснять на страницах своей печати важность не допустить, а в случае необходимости - блокировать любые попытки справа реставрировать свергнутый режим. Недаром либеральная печать поддержала репрессивные мероприятия Временного правительства против правых монархистов (аресты их лидеров, закрытие органов печати)12. Одновременно либеральная пресса выступала с предостережением в адрес Совета рабочих и солдатских депутатов, который своими «самочинными» действиями (имеется в виду прежде всего Приказ № 1) и «максималистскими» требованиями «разжигал аппетиты толпы», провоцировал «противостояние между трудом и капиталом», ослабляя тем самым мобилизацию сил страны в борьбе против стран Германии и ее союзников13.

Одновременно в либеральной печати самым подробнейшим образом разъяснялся каждый шаг Временного правительства в деле подготовки системных реформ преобразования России, обеспечения ее национальной безопасности, улучшения правового и материального положения широких масс. Основная идеологическая установка либералов сводилась к тому, чтобы убедить российское общество: только Временное правительство было способно мирным реформистским путем удовлетворить его «вековые чаяния» и «законные требования». В этих целях либеральные публицисты «разжевывали» каждый новый закон Временного правительства, каждый его шаг в той или иной сфере жизнедеятельности14. Это была попытка фронтального идеологического воздействия на общественное мнение и массовое сознание.

Либералы исходили из того, что реализация их программных требований - приоритет в работе Временного правительства, которое не могло терпеливо дожидаться созыва Учредительного собрания. Кабинет министров «принял на себя "обязательство" перед страной "установить" теперь же все "свободы". Органические статуты по всем этим вопросам будут изданы в свое время законодательной

властью, установленной учредительным собранием, на точном основании конституции, принятой народом; временное же правительство пока должно обеспечить все эти свободы населению в порядке временных положений. Оно должно не только точно и ясно указать, какие статьи действующего права отменяются ныне и с какими последствиями, но и издать ряд новых узаконений. Провозгласить "свободы" - это еще не значит "установить" их. Все эти понятия свобод суть понятия правовые»15.

Многие либералы полагали, что в феврале 1917 г. если не сама революция, то ее политическая фаза окончательно завершена и в дальнейшем должен последовательно осуществляться цикл взаимосвязанных реформаторских преобразований в сфере правовых, социальных, экономических, национальных, конфессиональных отношений, в области демократизации народного образования и развития культуры16. Революция вступала в стадию долговременного строительства, которое требовало от населения здравомыслия и терпения. Это касалось и земельного вопроса, разрешение которого не могло быть скоротечным. В частности, крестьянам следовало спокойно дожидаться результатов работы Главного земельного комитета17. Преобразования должны были так или иначе коснуться всех сфер жизни общества. В сущности, речь шла о радикальном переформатировании всего общества, в котором должны были смениться приоритеты. Так, по мнению известного историка и общественного деятеля М. И. Ростовцева, вместе с победой революции господство чиновничества, наконец, должно быть замещено подлинным уважением к науке, а ученые должны были обрести новый - высокий - социальный статус. Чинопочитание должно было смениться интересом к знанию. По мнению Ростовцева, это было важно не только для деятелей науки, но и для России в целом, так как способствовало интеллектуальному росту страны18.

Либералы не уставали напоминать, что революция должна была вступить в фазу конструктивного строительства. В этой связи они выступали с предостережениями в адрес некоторых представителей социалистических партий, которые рассчитывали на дальнейшую эскалацию революционного процесса, неуклонное перерастание политической революции в социальную. Либеральная пресса была вынуждена отметить деструктивную роль социалистического учения в тех случаях, когда его программные требования, по своей сути утопические, становились отправной точкой для политической практики. По мнению либералов, фактически это была апелляция к низменным инстинктам толпы, которая не брала на вооружение теоретические принципы, лежавшие в основании социалистических учений, а «выхватывала» лозунги, подразумевавшие тотальное перераспределение, а следовательно, разрушение всякого правопорядка в стране. «Отношение социалистических партий к несоциалистической России - отношение ничтожного меньшинства к огромному большинству. Если и верно утверждение, что за теориею антисоциализма, исповедуемой кучкой интеллигентов, стоит огромная масса аполитических слоев населения и ею покрываются своекорыстные классовые интересы буржуазных слоев, то ведь, и с другой стороны, верно, что за кучкой социалистов-доктринеров стоит огромная аморфная масса темных слоев населения, в которой социалистические лозунги будят лишь смутные инстинкты, лишь анархические вожделения захватов и присвоений. Тоже собою покрывая

своего рода "классовые" интересы - своекорыстные эгоистические интересы неимущих классов»19.

При этом либеральные публицисты дифференцированно подходили к оценке разных направлений и течений в рамках социализма. Они рассчитывали на взаимопонимание с умеренными социалистами, которые схожим образом оценивали революционный процесс в России, предполагая хотя бы временно остановиться на достигнутом. В то же самое время либералы решительным образом выступали с критикой любых попыток «социалистической демократии» «подогревать» «аппетиты толпы», поддерживать любые проявления максимализма и экстремизма. Прежде всего речь шла о леворадикальных социалистах (большевиках и анархистах), продолжавших и после победы Февральской революции настаивать на «углублении» революционного процесса. По словам А. С. Изгоева, большевизм был разновидностью анархизма, причем в своих основных характеристиках напоминавшей царский режим, чей оборотной стороной он, в сущности, был. «Что ленинство, русский анархизм есть лишь вывернутое наизнанку русское царское самодержавие, в этом никогда не сомневались вдумчивые люди, умеющие разбираться в событиях. К несчастью, русская интеллигенция или не видела, или не имела мужества признать наличность грозных явлений, на которые наша литературная группа неоднократно указывала»20.

В ходе апрельского политического кризиса риторика либеральной прессы постепенно менялась. С этого времени главную опасность для либералов в деле защиты завоеваний Февральской революции представляли не консервативные организации, которые к этому времени окончательно распались, а леворадикальные социалистические партии, прежде всего большевики. Приезд в Россию политических эмигрантов в апреле 1917 г. вызвал в либеральной прессе шквал разоблачительных статей с прозрачными намеками на их сотрудничество с германскими и австро-венгерскими властями, а также со спецслужбами враждебных государств21.

Апрельский кризис стимулировал формирование из осколков партий октябристов и прогрессистов новых либеральных партий (Российской радикально-демократической партии22, Либерально-республиканской партии23), которые попытались выступить в роли конкурентов кадетской партии. Пресса вновь возникших либеральных партий стала выступать с критикой кадетской политической линии24. Временное единство либерального спектра вновь было разрушено, что, естественно, вело к ослаблению воздействия либералов на массовое сознание и общественное мнение.

Продолжая в целом поддерживать в печати политику кабинета министров, либеральные публицисты кадетского толка еще больше усилили акцент на разъяснение различий между их собственным тактическим курсом и правительственным. Лидеры кадетской партии прекрасно понимали, что Временное правительство сформировано из представителей различных политических сил, по-разному представлявших пути и темпы преобразования России. Стоит напомнить, что на процесс формирования первого состава Временного правительства определенное влияние оказывал Временный комитет Государственный думы, в который входили представители различных думских фракций. Не удалось полностью освободиться от этого влияния и второму составу Временного правительства. Учитывая это

объективное обстоятельство, кадетские лидеры стремились предстать в общественном мнении независимыми от думских традиций, которые напоминали об Основных законах 1906 г., цензовом избирательном праве и т. д. Кадетские лидеры хотели раз и навсегда освободиться от наследия прошлого, стать в глазах общественности подлинно демократической партией25. Именно на это был сделан упор в кадетской печати.

В ходе общественной дискуссии слова о демократии звучали все громче. Кадетам становилось все сложнее соответствовать радикализировавшимся настроениям в стране. В июле 1917 г. либералы констатировали, что революция «мутировала» за последние полгода. Она перестала быть национальной, обратившись в классовую или партийную. Движимая эгоизмом корпоративных, социальных, этнических групп, она была обречена потерпеть итоговое поражение26. Июльские события 1917 г. прочертили непреодолимую границу между либералами и левыми социалистическими партиями. С этого времени в либеральной прессе уже определенно прослеживается неприятие позиции умеренных социалистических партий, представители которых вошли в состав Временного правительства. По мнению либералов, умеренные социалисты, даже критически относившиеся к попыткам экстремистов свергнуть Временное правительство и вооруженным путем захватить власть, не проявили твердости и решительности в борьбе с подобного рода поползновениями.

Еще в апреле 1917 князь Е. Н. Трубецкой подсмеивался над теми, кто пытался поставить предел революционной стихии. Он вспоминал о старушке, с которой столкнулся в Москве в декабре 1905 г. «Вдали слышны ружейная перестрелка и частные пушечные выстрелы. А в это время старушка перед колокольней крестится и охает: "Господи, когда же это, наконец, свободу запретят!" Вот яркое изображение контрреволюционной психологии, - той главной опасности, которая была причиной неудачи многих революций, в том числе и революции 1905 года. Страх перед хаосом, - таков основной мотив контрреволюционного движения», - объяснял Трубецкой. Летом 1917 г. этот страх овладел и многими кадетами27. Впрочем, и тогда, в апреле 1917 г., Трубецкой отмечал всю противоречивость революционных процессов. Они основывались на силе и подразумевали прежде всего захват. В какой-то момент «революционный захват» мог втихомолку подменяться захватом контрреволюционным и обретенная свобода могла неожиданно обратиться в рабство.

В условиях предельного обострения политической борьбы во время кор-ниловского мятежа часть либеральной оппозиции в лице кадетов поддержала генерала Л. Г. Корнилова, а либеральные элементы, группировавшиеся левее их, оказали поддержку А. Ф. Керенскому. В этот период в либеральной прессе было высказано немало разочарований в адрес революции как метода общественного преобразования, политической незрелости народных масс, которые дали увлечь себя социалистическим демагогам, курса Временного правительства, которое оказалось неспособным предотвратить в стране национальную катастрофу. Констатировалась тотальная дезорганизация власти, следствием чего были социальная разруха и деградация народного хозяйства28. Как писал П. Рысс в конце августа 1917 г., «прекрасна была поэзия первых дней революции. Отвратительной

оказалась ее проза. Нет в природе вечного праздника, и счастливы народы, умеющие увлекаться буднями и будничной работой. Да, русская революция на исходе, ибо в ней не осталось энтузиазма, энергии в работе, потому что она выговорила себя и истекла словами. В этом - ее ужас и ее поражение. Были слова и не было дел, а слова без дел мертвы есть»29.

Отсутствие властного правительства имело своим следствием инфляцию, снижение налоговых поступлений, кризис в промышленности - иными словами, всеми видимые признаки глубочайшего кризиса30. Наконец, распад власти был чреват расползанием анархии, а значит, непрекращавшимся повсеместным насилием. «Человек человеку волк - вот звериный вывод распропагандированной демагогами толпы, отнявший хлеб у голодных и продукты промышленности у деревни. Злые и эгоистические идеи дали отравленные плоды. Разгораются бессмысленные противоречия не целых классов общества, а групп, кругов, частей одного и того же населения. В земельных захватах село идет на село, деревня против деревни, общинники против подворников, один домохозяин против другого», - писал А. И. Шингарев31.

После поражения корниловского мятежа либеральная печать усилила критику в адрес социалистических партий. В либеральных кругах отчетливо обозначилась тенденция к развороту вправо. Многие стали делать ставку на установление военной диктатуры, рассчитывая с помощью вооруженного насилия предотвратить неуклонное сползание страны в национальную катастрофу. Не случайно, что в этот период в либеральной прессе началась переоценка понятий «революция» и «демократия», возросло число публикаций, в которых речь шла о «недостаточной зрелости» русского общества для демократических преобразований, о преобладании в сознании большинства максималистских требований, примата разрешения социальных конфликтов насильственными методами32. Правда, в этом либеральная печать винила не Февральскую революцию как таковую, которая по-прежнему характеризовалась прежними эпитетами («славная», «общенациональная», «общенародная», «победоносная»), а прежде всего леворадикальные социалистические элементы. По мнению либеральных публицистов, «циммер-вальдисты» и «пораженцы», демагогически выдававшие себя за доморощенных «правдолюбцев» и сторонников «социальной справедливости», чтобы во что бы ни стало прорваться к власти, готовы были пожертвовать и «единством России», и ее «национальными интересами»33. В отличие от первых месяцев революции осенью 1917 г. либеральная пресса в значительной мере утратила свою прежнюю респектабельность.

Октябрьский переворот, с одной стороны, на время вновь способствовал консолидации сил либеральной оппозиции, породил новый виток иллюзий восстановления прежних отношений с умеренными социалистами, которые существовали в период правительственной коалиции, а с другой - провел окончательную границу между либералами и всеми разновидностями радикального социализма.

Подытоживая события 1917 г., П. Б. Струве попытался вписать их широкий исторический контекст. По его мнению, революция началась в России не в феврале 1917 г. и даже не в 1905 г., а в 1902 г. И закончиться она должна была не созывом Учредительного собрания, а изменениями в жизни общества. В 1905 г. революции

удалось одержать ряд больших побед. А в 1917 г. такого не случилось. В сущности, она оказалось незавершенной. Следовательно, все самое важное оставалось впереди34. Не вызывало сомнений, что нечто значимое ожидало Россию за поворотом.

Анализ либеральных оценок Февральской революции в России 1917 г. позволяет проследить сложный и противоречивый процесс их собственной эволюции в зависимости от динамично менявшейся ситуации в стране. В бурные дни 1917 г. эти оценки и суждения носили идеологическую нагрузку. В них содержалась значительная информация, с одной стороны, о состоянии либеральных политических партий (численности и составе, эволюции программы и тактики, взаимоотношениях с политическими союзниками и противниками), а с другой - о деятельности правительственных и общественных институтов и структур. Определяющим фактором эволюции этих оценок и суждений являлось развитие революционного процесса в стране, начатого в феврале и закончившегося в октябре 1917 г. В реальности этот стихийный процесс оказался для либералов непредсказуемым. Оценка его отдельных этапов осуществлялась уже постфактум, что ставило под сомнение прогностические возможности любых политиков столь бурной эпохи, включая и русских либералов.

И все же на излете краткого периода, дарованного историей Временному правительству, либералам порой удавалось разглядеть в бездне неизвестности проглядывавшие контуры будущего. 15 октября 1917 г. в газете «Речь» была опубликована статья «С точки зрения историка». Автор задумался о том, каким увидит 1917 г. историк сто лет спустя, в начале XXI в. Конечно, говорил публицист, будут и такие исследователи, которые предпочтут рассматривать события революционного года, исходя из его последствий, тех идей и институтов, которые утвердятся в России благодаря победе революции. «Речь» в лице своего автора с таким подходом не соглашалась. 1917 г. - особое время, скорее завершавшее прежнюю эпоху, нежели открывавшее новую. Свершившаяся катастрофа - результат практически одномоментного обвала политического строя, который давно обветшал и представлял угрозу для всей страны. «Самодержавие постепенно дряхлеет, теряет государственный разум и безошибочный жизненный инстинкт, никогда не изменявший ему в эпоху его расцвета. В конце концов оно становится смешным и презренным, внушает больше отвращения, нежели страха. Развенчанное, обесславленное, оно падает от первого случайного толчка. И тем не менее так прочно срослось оно с народным организмом, так глубоко ушло своими корнями в гущу народной жизни, что падение его производит настоящую национальную катастрофу».

Правда, крушение прежнего порядка не означало возникновение нового. За распадом власти последовал неизбежный разгул стихии, которую сложно было кому-либо остановить. Самодержавие столь прочно укоренилось в общественном сознании, что логика, модель поведения царского правительства, конечно, в искаженном виде воспроизводились всеми участниками революционного процесса, в том числе и большевиками. «Свобода была провозглашена в России, но психологическая настроенность огромного большинства не изменилась. Оттого и не могло самодержавие непосредственно смениться народодержавием. Вместо того наступило нечто вроде междуцарствия»35, за которым с неизбежностью должно было последовать новое самодержавие.

1 Шелохаев В. В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. М., 2015. С. 371-416, 453-504.

2 Российский либерализм середины XVIII - начала XX века: энциклопедия. М., 2010.

4 Струве П. Б. Наша задача // Русская свобода. 1917. № 1. С. 3-5.

9 Шелохаев В. В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. С. 552-592.

15 Сыромятников Б. И. Задачи Временного правительства // Русское слово. 1917. 16 марта. № 60.

16 Николаев А. Б. Реформы Временного правительства // Реформы в России с древнейших времен до конца XX в.: в 4 т. М., 2016. Т. 3. Вторая половина XIX - начало XX в. С. 361-413.

18 Ростовцев М. И. Наука и революция // Русская мысль. 1917. Кн. 9-10. С. 7-8.

20 Изгоев А. С. «Кризис» // Русская свобода. 1917. № 3. С. 32-35.

22 Российский либерализм середины XVIII - начала XX века. С. 803-804.

23 Там же. С. 527.

24 К текущему моменту // Отечество. 1917. 16 июля. № 1; Новое правительство // Там же. 26 июля. № 9.

33 Речь. 1917. 13 июля. № 162; 1917. 25 июля. № 172; Рысс П. Покаяние // Речь. 1917. 17 авг. № 192.

34 Струве П. Б. Революция и контрреволюция (несколько замечаний по поводу И. О. Левина) // Русская мысль. 1917. № 11-12. С. 57-61.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ

Шелохаев В. В., Соловьев К. А. Либеральные оценки Февральской революции 1917 года // Новейшая история России. 2017. № 2 (19). С. 33-43. УДК 93 / 94

Аннотация: Статья посвящена эволюции взглядов русских либералов на ход политического процесса в феврале-октябре 1917 г. Их позиции за этот год динамично менялись, порой настолько радикально, что, пожалуй, даже можно говорить о качественном преображении программы и тактики

либеральных объединений за считанные месяцы. Менялось даже значение категориальных понятий, которыми они оперировали (например, «демократия, «революция», «правительство», «социализм» и т. д.). В данном случае в качестве источников послужили материалы периодической печати 1917 г. Эти тексты позволили авторам статьи сделать вывод, что либералы в условиях революции не столько формировали повестку дня, сколько реагировали на сложившуюся конъюнктуру, которая от них лишь в малой степени зависела. Это обусловливало постепенную потерю ими существенного влияния на развитие политического процесса в России. Иначе говоря, пытаясь адаптироваться к неожиданным для них условиям 1917 г., либеральные партии и отдельные либеральные политики, сохраняя свойственную им способность к нестандартному мышлению, неожиданному видению ситуации, аналитическому пониманию проблемы, тем не менее фактически утратили политическую субъектность.

Ключевые слова: Февральская революция, либерализм, пресса, Временное правительство.

Сведения об авторах: Шелохаев В. В. - доктор исторических наук, профессор, руководитель центра «История России в XIX - начале XX в.» Института российской истории РАН (Москва, Россия); уа[email protected] | Соловьев К. А. - доктор исторических наук, главный научный сотрудник, Институт российской истории РАН (Москва, Россия); [email protected]

Shelokhaev V. V., Solovyov K. A. Liberal Diagnosis of February Revolution 1917, Modern History of Russia, no. 2, 2017. P. 33-43.

Abstract: The article is devoted to the evolution of liberal points of view on the political process in February - October 1917. The liberal positions changed so fast and dramatically that it is possible to stress the fact of the transformation of their programmes and tactics within the few months. The significance of the main categories of the political life (for example, "democracy", "revolution", "government", "socialism" etc.) changed in their texts, too. Mainly the periodical press was used as a historical source. Because of these texts the authors made a conclusion that at the time of the revolution liberals did not make an agenda but reacted on the conjunctures that actually did not depend on them. It was a cause of the gradually loss of their influence on the political process in Russia. Trying to adjust their views to the revolution conditions liberal parties and liberal politicians certainly kept unconventionally thinking, analytical interpreting the actual problems but in fact they lost the political subjectivity.

Keywords: February revolution, liberalism, press, Provisional government.

Authors: Shelokhaev V. V. - Doctor of History, Professor, Head of the "Centre of Russian history of 19th - beginning of the 20th centuries", Institute of Russian history of Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia); [email protected] | Solovyov K. A. - Doctor of History, Senior Researcher, Institute of Russian history of Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia); [email protected]

Shelokhaev V. V. Konstitucionno-demokraticheskaja partija vRossii i emigracii (Moscow, 2015). Rossijskiy liberalizm serediny 18 - nachala 20 veka: enciklopedija (Moscow, 2010).

Nikolaev A. B. "Reformy Vremennogo pravitelstva", Reformy v Rossii s drevneyshikh vremen do kontsa XX v., Vol. 3. Vtoraja polovina 19 - nachaloXX v. (Moscow, 2016).

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Введение

3. Структура государственной власти после февральских событий 1917

Заключение

Список литературы

Введение

В феврале 1917 года в России произошла революция, результатом которой стало свержение царизма. Между февралем и октябрем 1917 г. прошло немного времени, однако, этот период был наполнен острыми политическими спорами, быстро меняющейся обстановкой, изменением в соотношении политических сил.

Накануне февраля 1917г. параллельно разворачивались два социально-политических процесса: либеральная оппозиция приближалась к реальной власти, но, в то же время все громче заявляло о себе революционное движение. Сторонники конституционных преобразований и приверженцы радикального разрушения социального порядка выступали против самодержавия. Это во многом определило и относительную легкость, с которой свершилась февральская революция, и весьма своеобразные ее результаты.

Февральская революция знаменовала собой лишь начальный этап в демократическом преобразовании страны. В России предстояло выбрать и конституционно закрепить новую форму правления, сформировать единые и стабильные государственные структуры, разрешить обострившиеся национальные противоречия, определить отношение к войне и, наконец, решить аграрный вопрос.

Вот уже многие десятилетия предметом дискуссий является вопрос об отношении к Октябрьской революции. Был ли неизбежен Октябрь? Носила ли Октябрьская революция общенародный характер? Ускорила или замедлила она развитие нашей страны? Является ли революционный путь перспективным? Как отразилась Октябрьская революция на судьбах всего человечества?

Ответы на эти вопросы требуют знания хода событий и вдумчивого подхода к его оценке.

Революция - не синоним насилия. Это - социально-политический переворот, ломающий старую политико-правовую оболочку, меняющий принципы социальной организации. Он может осуществляться разными методами. Революция теоретически может быть совершена без кровопролития, «мирными средствами» (чисто прудоновская позиция).

Но в XIX столетии политические течения еще не имели прививки от насилия, которую дал опыт ХХ века. Проблема насилия была скорее вопросом тактики, чем принципа. Стремление рационально преобразовать страну или мир требовало военной победы, а готовность экспериментировать на себе давала возможность не прибегать к насилию (если не вставал вопрос о самозащите эксперимента). Физическое воздействие на противника гармонировало с принятыми тогда методами действия элиты (от иезуитов до либеральных революционеров), и с настроениями отчаявшихся и необразованных масс. Будущее виделось как романтическая борьба на баррикадах, движение революционных колонн, дым сражений, а затем результат -- свободное общество свободных людей. И лишь часть социалистических мыслителей, прежде всего французских, переживших или воспринявших от родителей ужас Великой французской революции, стали понимать, что в дыму сражений выковывается не свобода, а диктатура «вождя».

Основные и главные причины февральской революции я считаю следующие:

1.Втягивание России в войну 1914 года (с Германией).

2. Россия была обороняющейся стороной, не имеющей ни серьезных планов ведения войны, ни единой воли, ни достаточного снабжения боеприпасами, обмундированием и продовольствием.

3. Военный министр был отдан под суд, смещен со своего поста Верховный главнокомандующий. Главковерхом стал сам Николай II. Сменилось три премьер-министра, два министра внутренних дел и два министра земледелия. В результате в военные годы Россия оказалась как без авторитетного премьер-министра, так и без авторитетного правительства, т.е. как говорили тогда: «самодержавие без самодержца».

4. Офицерский корпус пополнялся образованными людьми, т.е. интеллигенцией, которая была подвержена оппозиционным настроениям, а каждодневное участие в войне, на которой не хватало самого необходимого, давало пищу сомнениям.

5. В стране рос дефицит сырья, топлива, транспорта, квалифицированной рабочей силы, с размахом развивались спекуляция и злоупотребления.

6. В городах появились очереди, стояние в которых было психологическим надломом для сотен тысяч рабочих и работниц.

7. Преобладание выпуска военной продукции над гражданской и рост цен на продовольствие приводили к неуклонному росту цен на все потребительские товары. При этом заработная плата не поспевала за ростом цен.

В итоге - недовольство нарастало как в тылу, так и на фронте. И обращалось оно, прежде всего против монарха и его правительства.

Среди ряда видных политиков, в полулегальных организациях и кружках зрел заговор, и обговаривались планы по отстранению Николая II от власти. Предполагалось захватить поезд царя между Могилевом и Петроградом и заставить монарха отречься.

2. Ход революции. Отречение Николая II от престола

Начало первым беспорядкам положила забастовка рабочих Путиловского завода 17 февраля. Рабочие завода требовали увеличения расценок на 50% и приёма на работу уволенных рабочих.

В знак солидарности с Путиловскими рабочими забастовали многие предприятия Петрограда. Поддержку им оказали рабочие Нарвской заставы и Выборгской стороны. К толпам рабочих присоединялись тысячи случайных людей: подростков, студентов, мелких служащих, интеллигентов. 23 февраля состоялась манифестация женщин-работниц Петрограда. На это число (8 марта по новому стилю) приходился Международный женский день. Его отметили митингами и собраниями, в которых активно участвовали работницы, а также те, кто стоял в очередях за хлебом. Митингующие вышли с лозунгами: «Долой войну!», «Хлеба!», «Мира!», «Свободы!». С новой силой развернулась забастовочная борьба. На следующий день напряжение возросло. Бастовало уже более половины рабочих Петрограда. К ним начали присоединяться студенты и служащие. Митинги перерастали в политические демонстрации. Произошли стычки демонстрантов с полицией и верными правительству войсками.

В последующие дни революции, когда забастовка стала всеобщей, развернулась борьба за войско. Царские власти в лице военного министра генерала М.А. Беляева и командующего Петроградским военным округом генерала С.С. Хабалова рассчитывали быстро подавить «беспорядки», сосредоточив в городе крупные силы. Но многие солдаты осуждали войну и были весьма восприимчивы к революционной пропаганде. Социалисты придавали делу вовлечения армии в революционный процесс исключительное значение. А.Г. Шляпников, как руководитель Русского бюро ЦК, считал, что без ее поддержки антицаристское восстание не смогло бы победить. Он выступал даже против создания вооруженных рабочих дружин в период борьбы за власть, поскольку они, по его мнению, были не способны противостоять регулярной армии и могли лишь спровоцировать ее на контрреволюционные выступления. Выход был в том, чтобы добиться перехода армии на сторону восставшего народа и использовать для насильственного свержения старого режима.

С помощью солдат рабочие, вооружившись винтовками из захваченных воинских складов, начали оказывать эффективное сопротивление карательным войскам. Восставшие громили полицейские участки, захватывали правительственные учреждения, штурмом брали тюрьмы. 27 февраля они овладели знаменитой тюрьмой «Кресты», где содержалось много политических заключенных. А когда к революции примкнули почти все воинские части Петрограда и его пригородов, царская власть пала. Ее некому было защищать.

Тем временем, пока народ завоевывал свободу в уличных боях, буржуазная оппозиция пыталась разрешить кризис политическими средствами. Ее лидеры до самого последнего момента не теряли надежды на сохранение конституционной монархии. Они буквально умоляли царя дать народу ответственное правительство и тем самым спасти династию от неминуемой гибели. Но тот всякий раз отвечал отказом, не придавая особого значения «беспорядкам» в столице. Более того, им было дано указание направить против восставших рабочих и солдат карательную экспедицию под командованием генерала Н.И. Иванова, которому предоставлялись диктаторские полномочия. Тогда буржуазия предприняла решительные меры: 28 февраля был образован Временный комитет Государственной думы под председательством лидера партии октябристов М.В. Родзянко для восстановления порядка. Исполком Петроградского Совета поддержал эту акцию. Комитет предпринял еще одну попытку договориться с Николаем II, направив к нему А.И. Гучкова и В.В. Шульгина. И царь, убедившись, что революцию не остановить, подписал манифест об отречении в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича. Но восставший народ не принял и этого. Он потребовал полной ликвидации монархического строя и провозглашения России демократической республикой. Под давлением революционных масс и подталкиваемый буржуазной оппозицией Михаил 3 марта отказался от притязаний на российский престол

3. Структура государственной власти после февральских событий 1917 года

В стране сложилось несколько политических группировок, провозгласивших себя правительством России:

1) было сформировано Временное правительство, объявившее себя законодательной и исполнительной властью;

2) создан Петроградский Совет, состоящий из умеренно-левых политиков и представителей рабочих и солдат. Совет объявил себя гарантом от возврата к прошлому, от восстановления монархии и подавления политических свобод, а также поддержал шаги Временного правительства по укреплению демократии в России.

3) другие органы фактической власти на местах: фабрично-заводские комитеты, районные советы, национальные объединения, новые органы власти на «национальных окраинах», например, в Киеве - Украинская Рада».

Сложившаяся политическая ситуация стала носить название «двоевластия», хотя на практике это было многовластие, перерастающее в анархическое безвластие.

Монархические и черносотенные организации в России были запрещены и распущены.

В новой России сохранились две политические силы: либерально-буржуазная и лево-социалистическая, но в которых происходили разногласия.

Апрельский кризис 1917, политический кризис в России после Февральской революции. Возник в связи с опубликованием 20 апреля (3 мая) обязательством Временного правительства продолжать войну. Массовые демонстрации возникли 20 апреля стихийно (15 тыс. человек), 21 апреля (4 мая) -- по призыву большевиков с требованием мира и передачи власти Советам (100 тыс. человек). Руководство Советов поддержало Временное правительство, в состав которого вошли лидеры эсеров и меньшевиков.

Июньский кризис 1917 , политический кризис в России. Отменив назначенную большевиками на 10(23) июня демонстрацию, Президиум 1-го Всероссийского съезда Советов попытался провести демонстрацию 18 июня (1 июля) под лозунгом «Доверие Временному правительству». Но демонстранты в Петрограде (500 тыс. человек) и других городах вышли на улицы в основном под большевистскими лозунгами -- «Вся власть Советам!» и др.

Июльский кризис 1917 , политический кризис в России 3-5 (16 -- 18) июля. Возник после провала наступления российских войск на фронте и ухода министров-кадетов из Временного правительства. 3(16) июля началось стихийное выступление солдат, рабочих и матросов Петрограда с требованием перехода власти к Советам. Демонстрация продолжилась 4(17) июля и подверглась провокационным обстрелам. Временное правительство вызвало войска с фронта. В результате июльского кризиса Временное правительство получило от ЦИК Советов чрезвычайные полномочия.

Осенью 1917 года еще больше ухудшилось экономическое и военное положение России. Разруха парализовала ее народное хозяйство. Страна оказалась на гране катастрофы. По всей стране происходили выступления рабочих, солдат, крестьян. Всеобщим стал лозунг «Вся власть советам!». Большевики уверено направляли революционную борьбу. Революционный подъем в России совпал с нарастанием революционного кризиса в Европе. В Германии вспыхнуло восстание матросов. В Италии произошли антиправительственные выступления рабочих. На основе анализа внутреннего и международного положения страны Ленин понял, что условия для вооруженного восстания созрели. Лозунг «Вся власть советам!», - отмечал Ленин, стал призывом к восстанию. Скорейшее свержение Временного правительства являлось национальным и интернациональным долгом рабочей партии. Ленин считал необходимым немедленно приступить к организационной и военно-технической подготовке восстания. Он предлагал создать штаб восстания, организовать вооруженные силы, ударить внезапно и овладеть Петроградом: захватить телефон, Зимний дворец, телеграф, мосты арестовать членов Временного правительства. ЦК РСДРП(б) на исторических заседаниях 10 и 16 октября 1917 года принял решение о всесторонней и усиленной подготовке к восстанию. Для руководства был выделен Временный Революционный Центр. Его члены - И.В.Сталин, Свердлов, Бубнов, Дзержинский и Урицкий - вошли в состав образованного в эти дни Военно-революционного комитета при Петроградском Совете, который стал легальным штабом готовящегося восстания.

В.И. Ленин, ЦК РСДРП(б), Петроградский Военно-революционный комитет, 40 тысячная организация большевиков Петрограда провели титаническую работу по подготовке восстания. В столице формировались и вооружались отряды красной гвардии. Приводились в боевую готовность революционные полки Петроградского гарнизона и революционные корабли Балтийского Флота. В войска были назначены комиссары Военно-революционного комитета.

Усиленная подготовка к установлению власти Советов шла в Москве, Минске, Баку и по всей стране. Ударным отрядом назревавшего классового сражения являлась Красная гвардия. В вооруженные силы революции входили революционные солдаты тыловых гарнизонов и тыловых частей. 6-милионная русская армия перешла на сторону трудового народа.

На боевые посты вставали зарубежные интернационалисты.

В рядах бойцов революции находились военнопленные-интернационалисты, в первую очередь вступившие в организации большевиков в Серпухове, Макеевке, Ростове-на-Дону, Томске и в других местах.

Страна вплотную подошла к историческим свершениям, которым было суждено определить будущее развитие человечества. Утром 24 октября 1917 года ЦК РСДРП (б) на заседании в Смольном принял ряд важных решений по проведению вооруженного восстания. Вслед за этим Петроградский ВРК призвал рабочих, солдат и матросов к борьбе с контрреволюцией. Отряды Красной гвардии взяли под охрану фабрики и заводы, совместно с революционными солдатами и матросами выбили юнкеров и заняли мосты через Неву, приступили к овладению средствами связи. Сопровождаемый Э.Рахья вечером в Смольный прибыл В.И. Ленин. Под его руководством восстания стремительно развивалось. Повстанцы прикрыли доступы к Петрограду, захватили вокзалы, устанавливали контроль в правительственных учреждениях, начали окружение Зимнего дворца, в котором под охраной юнкеров отсиживались утратившие власть министры. 25 октября 1917 года, в 10 часов утра Военно-революционный комитет в написанном В.И. Лениным воззвании «К гражданам России» оповестил о низложении временного правительства. Социалистическая революция победила. Днем революционные войска железным кольцом блокировали Зимний дворец. В этой операции участвовали рабочие отряды Красной гвардии Невского, Выборгского, Нарвского, Василеостровского и других районов, среди них находились красногвардейцы Путиловского, Обуховского заводов, завода «Новый Парвиайнен» и других предприятий. Неразрывной частью кольца являлись революционные солдаты. На Неве стояли крейсер «Аврора» и военные корабли, прибывшие из Кронштадта. В ночь на 26 октября революционные войска штурмом взяли Зимний дворец. Бывшие министры были арестованы и водворены в Петропавловскую крепость. В некоторых операциях приняли участие зарубежные интернационалисты. По указанию Ф.Э. Дзержинского деятели ЦИК групп СДКПиЛ С. Пентковский и Ю. Лещинский вместе с солдатами Кексгольмского полка взяли под контроль центральный телеграф. Член болгарской партии тесных социалистов С. Черкесов состоял в отряде, который занял Николаевский вокзал. Поручения Петроградского Военно-революционного комитета выполняли большевики чех В. Зоф и румын И. Дик-Дическу.

Весть о взятии Зимнего дворца и аресте министров временного правительства была с ликованием встречена делегатами II Всероссийского съезда Советов. Съезд принял написанное В.И. Лениным воззвание «Рабочим, солдатам, крестьянам» о переходе в России всей власти к советам. На его втором заседании В.И. Ленин выступил с докладом о мире и огласил подготовленный им проект декрета. Советская власть обращалась к народам и правительствам воюющих стран с предложением немедленно заключить всесторонний мир без аннексий и контрибуции на основе самоопределения народов. С пением «Интернационала» делегаты единодушно утвердили декрет о мире. Затем съезд принял Ленинский декрет о земле, избрал ВЦИК и СНК во главе с Лениным. Завершив работу, делегаты выехали на места, где разворачивалась борьба за установления власти Советов. Однако контрреволюция не хотела смириться с поражением. Через два дня в Петрограде юнкера подняли мятеж. Одновременно бежавший из столицы Керенский склонил 3-й казачий корпус к выступлению против Советской власти. На борьбу с казаками, отправились из Петрограда отряды Красной гвардии, революционных солдат и матросов. Мятеж был подавлен. 5 ноября 1917 года в Смольный прибыла делегация бельгийских рабочих и вручила В.И. Ленину приветствие. Бельгийцы поздравляли пролетариат России с победой революции. Затем состоялась беседа, в которой участвовал Свердлов. Делегаты заверили Ленина, что бельгийские рабочие солидарны с пролетариатом России в его борьбе за мир и социализм и готовы оказать советскому правительству полную поддержку.

Чехословацкие военнопленные социал-демократы интернационалисты, проживавшие в Петрограде, 6 ноября 1917 года обратились к В.И. Ленину с письмом, в котором, сообщая о контрреволюционной деятельности чехословацкого Национального совета, писали, что их долг заключается в том, чтобы военнопленные солдаты принесли с собой на родину идеи социалистической революции. В связи с этим они просили оказать им помощь в опубликовании воззвания. Помощь была оказана. В обращении к «Чешским военнопленным в России и чешским добровольцам на русском фронте», которое было 9 ноября напечатано в «Правде», Октябрьская революция оценивалась как имеющая величайшее международное значение, разоблачалась антинародная деятельность чехословацкого совета и его связь с контрреволюцией, содержался призыв к чехословакам бороться за пролетарскую революцию.

Солидарность с победившей революцией выражали зарубежные интернационалисты по всей стране.

Заключение

Результатом революции 1917 года стало свержение самодержавия, отречение царя от престола, возникновение в стране двоевластия: диктатуры крупой буржуазии в лице Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов, представлявшего революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства. Победа февральской революции была победой всех слоев населения над самодержавием, рывком, передвинувшим Россию к передовыми странами в смысле провозглашения демократических и политических свобод, превратила Россию в одну из наиболее демократичных стран. Возникшее двоевластие показало, что мировая война ускорила ход исторического развития страны, переход к более радикальным преобразованиям. Велико и международное значение Февральской буржуазно-демократической революции - под её влиянием во многих воюющих странах усилилось стачечное движение пролетариата. Главное событие этой революции - возникшая необходимость проведения давно назревших реформ.

Государственно-политические итоги революции были оформлены созданием нового государства -- СССР, которое наряду с централизованной партийной структурой должно было обеспечивать культурную автономию и государственно-политическое единство народов бывшей Российской империи и стран, в которых в будущем победят коммунисты. Создание СССР завершило легитимизацию нового социального порядка и поставило точку в Великой Российской революции. Завершение революции стало результатом не контрреволюционного переворота, а затухания революционной активности, победы одной из социально-политических сил над другими.

Список литературы

1. А.П. Ненароков. 1917. Краткая история, документы, фотографии. 2-е изд. М., Политиздат, 1980.

2. В.Р. Копылов. Зарубежные интернационалисты в Октябрьской революции 1917-1918.

3. Выбор пути. История России 1861-1938гг. Под редакцией А.Т. Тертышного. - Екатеринбург, 1995.

4. http://www.soviethistory.ru

Подобные документы

Причины, приведшие к февральской революции 1917 года. События февраля 1917 года. Двоевластие. Структура государственной власти после февральских событий 1917 года. Причины, приведшие Россию к Октябрьской революции.

реферат , добавлен 19.05.2003


Внутренние причины Февральской революции 1917 года. Особенности развития экономики в России. Ход событий Февральской революции 1917 года. Октябрьская революция и переход власти к Советам. Двоевластие в период между Февральской и Октябрьской Революциями.

реферат , добавлен 09.02.2010


Основные предпосылки Февральской революции 1917 года. Краткий ход событий, происходящих в дни революции и после ее свершения. Отречение Николая II и падение монархии. Двоевластие, политика Временного правительства. Раскрепощение революционной стихии.

реферат , добавлен 19.03.2016


Причины и предпосылки к Февральской революции 1917 года. События восстания: забастовка рабочих, создание двоевластия, заключение мирного соглашения Петроградского совета с обществом фабрикантов. Свержение самодержавия и изменение политического режима.

реферат , добавлен 07.09.2015


Предпосылки революции в России 1917 г: экономические, политические, социальные. Революционные события в Петрограде. Образование новых органов власти. Отречение Николая II от престола, двоевластие. Октябрьская революция: последний этап кризиса власти.

реферат , добавлен 08.12.2011


Рассмотрение событий в России после Февральской революции 1917 года. "Апрельские тезисы", июльский кризис власти и государственное совещание. Проведение Октябрьской революции. Роль большевиков в данных событиях. Версия "немецкого финансирования".

курсовая работа , добавлен 03.10.2014


Характер второй русской революции, ее причины и цели. Формы борьбы, организаторы и движущие силы. События февральской революции 1917 года. Забастовка рабочих Путиловского завода (17 февраля). Всеобщая политическая стачка. Роспуск Государственной Думы.

презентация , добавлен 04.04.2013


Причины, задачи, итоги и движущие силы революций. Особенности первой русской революции: революционно-демократический и буржуазно-либеральный потоки. Превращение России в результате февральской революции 1917 года в одну из наиболее демократичных стран.

реферат , добавлен 14.10.2009


Основные исторические и социальные причины первой русской революции 1905–1907 гг., ход и основные события, оценка результатов и последствия. Февральская революция 1917 года: предпосылки и основные события, анализ роли и значения в российской истории.

контрольная работа , добавлен 11.12.2013


Социально-экономическое развитие России накануне Февральской революции 1917 года. Внутренние и внешние причины революции. События, происходящие в России в конце XIX - начале XX веков и опровержение некоторых мифов о последнем государе Российской империи.

лись: корабль, на котором он возвращался, был захвачен алжирскими пиратами, и эмигранта поневоле вновь ждал рабский удел, на сей раз в Хайфе. Оттуда Баранщикову удалось бежать на греческом судне в Константинополь. Здесь, чтобы сохранить жизнь, ему пришлось принять ислам и даже поступить на службу янычаром. Наконец, удача улыбну-

лась изгнаннику - он дезертировал и в 1787 году вернулся на родину.

Таким образом, история российской эмиграции XVIII века складывалась из отдельных, но очень ярких эпизодов длительного пребывания за границей Российского государства отдельных его граждан.

Литература

1. Давидсон А. Б., Макрушин В. А. Облик далекой страны. М.: Наука, 1975. 423 с.

2. Долгова С.Р. Творческий путь Ф. В. Каржавина. Л.: Наука, 1984. 245 с.

3. Ефремов Ф. Десятилетнее странствование. М.: Географиздат, 1952.

4. КретининГ.В. Под Российской короной, или Русские в Кенигсберге. 1758-1762. Калининград: Калинградское книжное издательство, 1996. 176 с.

5. Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. М.: Научное издательство Большая российская энциклопедия, 1994. Т. 1. 688 с.

6. Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. М.: Научное издательство Большая российская энциклопедия, 1996. Т. 2. 656 с.

7. Петров В. П. Русские в истории Америки. Вашингтон: Изд. Рус.-америк. ист. о-ва, 1988. 263 с.

8. Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII в. - 1960 г. М.: ИВИ РАН, 1999. Т. 1. 425 с.

9. Россия и Франция. XVIII-XX вв. М.: ИВИ РАН, 1998. Кн. 2. 237 с.

10. Российский государственный архив древних актов (Р1АДА), ф.239, оп. 1, д. 23628.

11. РГАДА, ф. 461, оп. 1, д. 2778.

12. РГАДА, ф. 461, оп. 1, д. 2224.

13. РГАДА, ф. 461, оп. 1, д. 2453.

14. РГАДА, ф. 461, оп. 1, д. 1896.

15. РГАДА, ф. 466, оп. 1, д. 1362.

16. РГАДА, ф. 469, оп. 1, д. 69.

17. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1088, оп. 20, д. 681.

I ОКТЯБРЬ 1917:

I ВЗГЛЯД ИЗ МЕНЬШЕВИСТСКОЙ ЭМИГРАЦИИ

Гаврилов А. Ю.,

кандидат исторических наук, доцент, директор Института сервиса, филиал ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва, [email protected]

The article presents assessments from Menshevik emigrants relating to the events in Russia in October 1917 and the Bolshevik policy in the early post revolutionary years. The Menshevik analysis is objective, thorough and comprehensive, leading to noteworthy conclusions.

Key words: Menshevik, emigration, assessing the October Revolution

В статье представлены оценки, данные российскими меньшевиками-эмигрантами событиям, происходившим в России в октябре 1917 года, и большевистской политике в первые послереволюционные годы. Оценки меньшевиков отличаются объективностью, глубиной анализа и обобщениями, оригинальностью выводов.

Ключевые слова: меньшевики, эмиграция, оценки Октябрьской революции.

РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

Прежде чем говорить о меньшевистских оценках «военно-коммунистического эксперимента», следует обратиться к причинам, породившим Гражданскую войну и систему военного коммунизма. Оценки меньшевиками Октября 1917 года спустя несколько лет после революционных событий позволяют выявить динамику этих представлений, а также их связь с внутренними и внешними факторами развития революционного процесса.

В канун пятилетия революции редакция меньшевистского «Социалистического вестника» писала, что «если большевистская диктатура есть наше постыдное настоящее, то коммунистическая революция есть уже наше прошлое, в основном ликвидированное нашей диктатурой». Впрочем, в меньшевистской печати встречались и не столь пессимистичные оценки итогов революции. В частности, обращалось внимание и на «незаконченность российской революции и нерешенность основного ее вопроса - ограждение аграрного переворота от реставрационных поползновений» .

Попытки разобраться в причинах революции привели меньшевистскую эмиграцию к выводу, что «октябрьский переворот произошел и мог произойти только в результате увлечения большинства активных элементов пролетариата лозунгами большевизма». Спустя пять лет после переворота меньшевики продолжали утверждать, что они отказалась от свержения власти большевиков, чтобы не вступать в гражданскую войну с «той значительной частью пролетариата, которая эту власть поддерживала». В конце 1922 года меньшевики в своей массе считали политику отказа от вооруженной борьбы с советской властью в годы Гражданской войны единственно верной. Более того, после перехода к нэпу Ю. О. Мартов поддержал П. Б. Аксельрода с его отрицательным отношением к восстанию против большевистской диктатуры. Он считал, что при сложившейся политической конъюнктуре «ликвидация большевизма путем вооруженного восстания произойдет при таком соотношении сил, которое обеспечит плоды такого свержения большевизма не за пролетариатом и демократией, а за буржуазной контрреволюцией». Мартов исходил из реального соотношения сил, а не из принципиального неприятия идеи восстания .

Однако Мартов критиковал Аксельрода за недооценку действительного влияния большевиков на широкие слои пролетариата и органической его связи со значительными силами рабочего

класса. По мнению лидера левых меньшевиков, в Октябре 1917 года большевики выразили вполне законное возмущение широких масс пролетариата политикой, которая объективно направлялась, в конечном счете, интересами русской революции, а не военными интересами Антанты. Но из признания роли и исторической неизбежности октябрьского переворота и прогрессивности одной его части, отнюдь, по мнению Мартова, не вытекало примирение с большевизмом, который использовал доверие масс в собственных интересах .

Мартов не сомневался, что большевики смогли удержаться у власти только потому, что, подобно якобинцам, взяли на себя и разрешили задачу радикального устранения социальных основ старой монархии. В то же время они использовали свое доминирующее положение для осуществления коммунистической революции, которая по своему характеру была «мужицко-мещанской». При этом, по мнению Мартова, большевики хуже выполняли свою историческую миссию, чем якобинцы, ибо «свойственную им ограниченность методов и утопизм уравнительных» целей бедноты дополнили «двойным утопизмом организации коммунистического хозяйства на основе этой поравненной бедноты». Для крестьянства социальной утопией стал уравнительный аграрный режим и «возможно меньшее социальное неравенство при сохранении раздробленного самостоятельного хозяйства». Тогда как утопия пролетариата состояла в стремлении низвергнуть частную собственность на средства производства «на такой стадии общественного развития, когда для подобного преобразования нет в наличности ни технических, ни экономических, ни социальных предпосылок», т. е. это была утопия немедленного и полного коммунизма. Первоначально большевизм, вставший во главе революции, благодаря переходу на его сторону крестьян, приспособился к их утопическим чаяниям. Однако между двумя видами утопизма большевики выбрали коммунистический утопизм, что и привело страну к экономической катастрофе. В свою очередь, «утопизм преследуемых социальных задач» и резкое противопоставление интересов рабочих и крестьян стали причиной террористического режима и партийной диктатуры .

Более благоприятным для пролетариата, чем «принудительно- организованное» хозяйство,

был бы государственный капитализм с широкой социальной политикой . Но социальной может считаться только та революция, которая

58 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2009 / № 3

Октябрь 1917: взгляд из меньшевистской эмиграции

стремится не только отстранить от политического господства отживший класс, но и лишить его роли в народном хозяйстве, которую он удерживает за собой с помощью захваченной им государственной власти. В этом смысле Февральская революция 1917 года была социальной, но свержение абсолютизма и дворянского господства с самого начала совершалось под знаком «политического господства пролетариата». Именно этим Мартов объяснял стремление революции раздвинуть ее буржуазно-демократические рамки и «наложить руку» на капиталистическую собственность.

Одновременно авторы «Вестника» призывали освободиться от «фетишизма формальной демократии», что позволяло некоторой части партии зачислять в «контрреволюцию» всю Октябрьскую революцию потому, что она отвергла всеобщее избирательное право .

Впрочем, аргументы оппонентов Мартова справа также имели свою доказательную логику. В частности, С. Иванович подчеркивал, что революция была «не полирующей кровь забавой и не профессиональным влечением, а тяжелым неизбежным кризисом», к которому надо быть готовым во «всеоружии ясных целей, ясной, соответствующей историческому моменту, социально-политической программой и трезвой, учитывающей соотношение общественных сил, тактикой». Автор считал неприемлемым для социал-демократов «делать» революции и готовить вооруженные восстания, ставя в этом отношении большевиков на одну полку с бланкистами. Одновременно он критиковал и линию официального меньшевизма, для которого была характерна надежда на замену революции эволюцией. По мнению Ивановича, тот, кто «вещает о невозможности в России революционного свержения советской власти, тот тем самым пророчит России смерть». Для него пути развития России были жестко предопределены: «или революция, или интервенция: третьего пути нет». При этом автор неоднократно пояснял: «Мы не делаем революции, но мы революционизируем сознание масс» .

Меньшевистские авторы сохраняли положительные оценки Февральской революции как продолжения революции 1905 года, ставившей задачи как разрушительные (уничтожение самодержавия и помещичьего землевладения), так и созидательные (утверждение демократической республики). По мнению меньшевиков, основные разруши-

тельные задачи революции были выполнены бесповоротно. Но «расплата оказалась тем больше, что неорганизованная, политически некультурная масса вынесла на своих плечах к власти партию, в которой величайшие социально-политические иллюзии сочетались с величайшей неразборчивостью в средствах - партию большевиков», которая воздвигла здание своей партийной диктатуры. При этом меньшевики подчеркивали двойственный характер большевистского режима. С одной стороны, утопическая диктатура большевиков была революционной, поскольку «укрепляла отмеченные завоевания революции и, так или иначе, руководила борьбой масс, отстаивавших эти завоевания». С другой стороны, она была глубоко реакционной, поскольку «средствами террора и насилия пыталась, во имя утопических целей, преодолеть непреложные законы экономического развития» .

К февралю 1921 года для меньшевиков, сплотившихся вокруг журнала «Социалистический вестник», было очевидно, что «большевистская диктатура не создала в России социалистического производства». Да и не могла его создать, так как уровень развития производительных сил с самого начала очертил узкие границы для социализма, а советская бюрократическая система не дала возможности сохранить имевшийся потенциал развития. Тем не менее большевистская диктатура сумела продержаться целых три года потому, что наряду с «проводившейся упорно утопической задачей», творилось и «нужное дело». Во-первых, новая власть охраняла от помещиков приобретенную крестьянами землю и свободу. Во-вторых, она создала советское чиновничество - по сути, новый мелкобуржуазный городской слой, который «сковывает обручем государственной организации атомизированную деревенскую стомиллионную Россию». Более того, именно в лице советского чиновничества, по мнению редакции журнала, создавалась новая «городская демократия», формирующая социальную базу «новой России». Тем самым историческая роль диктатуры большевиков сводилась к завоеванию «новой городской и сельской демократией нового положения в революционизированном сверху донизу обществе». В этом отношении она быстро приближалась к «апогею своих успехов», поэтому меньшевистские публицисты писали о признаках «увядания этой диктатуры» и внутреннем разложении правящей партии .

Вся политика большевиков со времени Октябрьского переворота представлялась мень-

РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

шевикам «сплошной попыткой «обмануть историю» в их стремлении «насадить законченный коммунистический строй... в стране, которой 80 % населения представляет собой сплошную крестьянскую массу» . Большевистская политика была построена на представлении о возможности немедленного и полного осуществления социализма, «проникнута утопической верой в то, что вся задача заключается в немедленном проведении непременно самой полной национализации, самой полной монополии, самого полного огосударствления» .

При этом большевики своей аграрной и продовольственной политикой три года убивали у крестьян всякий стимул к повышению производительности земледелия. Это было обусловлено их стремлением превратить крестьянина в «прикрепленного к земле пролетария, производящего прибавочную стоимость», которую присваивает государство, чтобы на нее содержать Красную армию - «орудие сохранения власти и рычаг мировой революции». Тогда как, по мнению меньшевиков, экономический кризис мог быть преодолен «только такой политикой, в основу которой положено поднятие производительности русского земледелия» .

Р. Абрамович выступил против попыток большевистских вождей (в т. ч. Ленина) объявить политику военного коммунизма сознательным и обдуманным отступлением от некой правильной линии под давлением внешних обстоятельств. Ведь до марта 1921 года об этом не было ни слова. Наоборот, советские руководители утверждали, что их политика является «единственно социалистической» и «истинно коммунистической». Абрамович не видел оснований объяснять военный коммунизм саботажем имущих классов или военной необходимостью. Большевики, по его твердому убеждению, подчинились не военной необходимости, а психологии солдата, сосредоточившись всецело на потреблении и не заботясь о производстве в городе и деревне. Интересы войны, на взгляд Абрамовича, не требовали разверстки, монополии, политики Наркомпрода, реквизиций, комбедов и продотрядов. Наоборот, именно эта политика «гнала крестьян в объятия Деникина и Врангеля». Автор критиковал и заявления об эффективности разверстки при отсутствии якобы товаров для обмена. Ведь старых запасов, экспроприированных в 1917-1918 годах, хватило на три года. Кроме того, расцвет наркомпродовщины и милитаризации пришелся на конец 1920 - начало 1921 года, т. е. на послевоенный период. Военный коммунизм

не был и навязан извне. Эта политика, по убеждению Абрамовича, диктовалась интересами партийной диктатуры и бюрократии .

Аналогично и Д. Далин характеризовал коммунизм как систему коллективизма, «которая рождается из насильственного разрушения капиталистического хозяйства и почти не допускает переходных мер». Для него визитная карточка коммунизма в политике - необходимость «партийной диктатуры и подавления всяких свобод» . Для Ю. Мартова большевистская диктатура как «небывалая в истории государственная организация» требовалась, чтобы заложить основы коммунистического строя в стране, где пролетариат составлял «ничтожное меньшинство населения». Это был «нажим» с целью преодоления исторической инерции социальной среды. При этом диктатура выражала собой стихийные настроения городского населения и, отчасти, пролетариата в пользу немедленного устранения социального неравенства . Более того, по мнению редакции «Вестника», в советской России никогда не было диктатуры пролетариата, а «была и есть диктатура партии над пролетариатом». Конечно, было и привилегированное социальное положение пролетариата, но на фазе экономической разрухи привилегированность свелась к положению «наименее голодного среди голодных» . Такова была социальная цена попыток воплощения коммунистической утопии в реальность.

Как же виделась меньшевикам судьба российской революции на пике «военного коммунизма»? Прежде всего, они считали поражение революции извне маловероятным в силу того, что «крестовый поход» против большевизма потерпел поражение. Маловероятным, по их мнению, было и стихийное выступление крестьянства. Впрочем, меньшевиками не исключалась возможность того, что если это движение примет размах «всероссийской махновщины», то большевистская диктатура не сможет удержаться. Но это открывало путь контрреволюционной диктатуре. В свою очередь, восстание против утопической политики внутри самой партии и бюрократии привело бы к «власти олигархии собственности и новых социальных привилегий». Объективная возможность выйти из кризиса виделась в победе социализма в передовых странах Запада. Кроме того, наличность «хотя и ослабленного, полупролетариата крупной индустрии» создавала фактор, способный, по мнению меньшевистской эмиграции, помешать социальному торжеству «старой и но-

60 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2009 / № 3

Октябрь 1917: взгляд из меньшевистской эмиграции

вой буржуазии и антидемократических олигархических государственных форм» при ликвидации большевистской диктатуры .

Меньшевики-эмигранты в своих оценках исходили из очевидной связи между отказом от системы террора, коренным изменением «курса политики в сторону возвращения к «свободам» и к самодеятельности масс», «оздоровлением» государственного аппарата и, соответственно, - успешным экономическим созиданием. Просто коммунисты, обеспокоенные сохранением своей партии и власти, не хотели видеть этой связи . И получили в ответ «грозное предостережение» в качестве восстания в Кронштадте, которое в меньшевистской печати оценивалось как движение, направленное не против революции и власти трудящихся, а лишь против коммунистического правительства. Причиной восстания меньшевики считали экономическое банкротство большевистского режима, вылившееся в «неслыханный топливный, транспортный и продовольственный кризис». Выход из кризисного положения, помимо разрыва со всей предыдущей политикой, виделся в соглашении «с другими социалистическими партиями на основе утверждения власти трудящихся» . А главным уроком Кронштадта считалась «инициатива решительной борьбы с установившимся режимом, исходящая от тех самых масс, которые до сих пор были оплотом большевизма» .

Мартов одним из первых обратил внимание на парадоксальность российской ситуации, когда «начало ликвидации утопического режима взяла на себя сама диктатура, установившая этот режим». Если в 1917-1920 годы большевистская диктатура выражала «утопическое стремление значительной части пролетариата к немедленному установлению социального равенства», то с 1921 года она, наоборот, с этим стала бороться. Понятно, в силу этого дальнейшая ликвидация утопии наталкивалась на непреодолимые препятствия. Эволюция России в сторону социализма, по мнению лидера меньшевиков, была возможна только, если «европейский Запад, в лице его наиболее передовых стран, стоит накануне крупных социалистических преобразований, связанных с переходом власти в руки пролетариата». Изолированно от Европы социализация общества в России не могла быть решена. Были и внутренние препятствия на пути развития революции: нэп с самого начала вступил в непримиримое противоречие с политикой надстройки, созданной для проведения совершенно противоположных коммунистических задач. От-

сюда следовал важный и смертельный для власти политический вывод об утрате диктатурой в новых условиях своего оправдания. Однако Мартов был очень осторожен в выводах. Он не сомневался в падении политического коммунистического режима, но не брался гадать, как будет совершаться этот переход и какие силы приобретут господство в государстве, ибо это зависело от целого ряда факторов .

Даже в марте 1922 года меньшевики-эмигранты признавали, что революция стоит на распутье, когда «демократическая ликвидация большевистского периода русской революции становится вопросом жизни или смерти трудящихся масс и, прежде всего, рабочего класса» . На «распутье» стояла и партия меньшевиков. Ю. Мартов в апреле 1922 года признавал наличие в РСДРП группы, выступающей против линии ЦК на превращение большевистской диктатуры в социалистическую власть, основанную на «соглашении пролетариата с крестьянством». Для лидера меньшевиков было очевидным, что «борьба против большевистской диктатуры и бонапартизма» должна включать в себя лозунги «демократической власти трудящихся» и «единого революционного фронта в России» .

Мартов в статье «Наша платформа», опубликованной в начале октября 1922 года, остался на прежних позициях в оценке Октябрьской революции 1917 года, расценивая ее как этап революции, «в основе своей буржуазной, несмотря на выдвинутые ей лозунги коммунизма и диктатуры пролетариата». Даже захват власти пролетариатом не способен, сам по себе, преодолеть ограниченность развития производительных сил страны. Только при совпадении русской революции с революцией на Западе, по убеждению Мартова, могло быть положено начало социализации российской экономики. Но завершившаяся первая стадия мирового кризиса капитализма отбросила европейский пролетариат назад с позиций 1918- 1919 годов. Отсюда следовало, что восстановление разрушенного народного хозяйства России будет вынуждено осуществляться «преимущественно на капиталистических началах». Кроме того, если в годы Гражданской войны политическая линия партии меньшевиков строилась из признания большевиков защитницей основ революции от реставрации, то осенью 1922 года рамки этой поддержки оказались «чрезвычайно суженными». Но при этом Мартов остался твердым противником «революционного свержения советской власти» .

РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

Заграничная делегация ЦК РСДРП начала поход против журнала «Заря», несмотря на то, что в России, по данным Л. Исаева, позиция ЦК РСДРП имела довольно много противников. Меньшевистский ЦК исключил из партии Маслова, но не смог исключить Аксельрода, который обрушился с резкой критикой на ряд положений ЦК, «начиная от пресловутого «соглашения с большевиками» в русском масштабе и кончая позорной комедией «единого фронта» в масштабе международном». Исаев довольно резко оценил выход РСДРП из II Интернационала .

Однако Мартов опасался той «вредной роли», которую способна сыграть диктатура, если ей удастся внушить «темным слоям пролетариата и крестьянства» веру в то, что их интересы могут быть защищены от посягательств имущих классов методом полицейской опеки «сильной власти». Юлий Осипович не сомневался, что в стране с «вековой традицией рабской веры в благодетельную государственную власть» своеобразным возрождением легенды о «мужицком царе», в конечном счете, воспользуются антипролетарские элементы. В перспективе нация, «переросшая буржуазную демократию», получила бы «в награду диктатуру комячеек», но нации, «не доросшей» до буржуазной демократии, «суждено будет преклониться перед бонапартистским тираном» .

Для подобных заключений были основания, учитывая значение в развитии русской революции личностного фактора, т. е. связи устойчивости большевистского режима с «личностью председателя Совнаркома». Так, Ф. Дан полагал, что «острота противоречий, созревших под крышею большевистского режима», достигла уже той степени, когда «лишь инерция исторически омертвевшей традиции, воплощенной в личности «вождя», поддерживает неустойчивое равновесие» советской власти. В свою очередь, «непосредственно уход Ленина» развяжет борьбу клик внутри коммунистической партии. Правда, Дан

был уверен, что ни одна из них не сможет сыграть роль «железного обруча», потому что не обладает тем «обаянием и доверием», которые дала Ленину вся его предшествующая деятельность. Считая «коммунистическую диктатуру» при нэпе «исторической нелепостью», выход из сложившегося положения он видел или в бонапартистской диктатуре, или в демократии .

Анализ материалов эмигрантской печати позволяет говорить, что меньшевики, сплотившиеся вокруг «Социалистического вестника», выступали против большевиков с «открытым забралом», не прячась за позицию беспартийности. Социал-демократия, тактическими лозунгами которой стали «Свобода выборов в Советы» и «Долой диктатуру большевиков» , бросила открытый вызов коммунистической идеологии и практике.

Еще более жесткую позицию в отношении деспотического режима занимала редколлегия журнала «Заря», оценивавшая большевистский переворот 1917 года как контрреволюцию. Признавая, что «любой деспотический режим может держаться очень долго», сплотившиеся вокруг журнала социал-демократы были уверены, что «большевистская власть не жилец на этом свете». В своих расчетах они исходили из того, что «режим, держащийся на распределении и расточении до него созданных благ, должен с треском провалиться» .

В своих теоретических построениях и практических предложениях правые меньшевики ссылались на авторитет В. Засулич. Еще в феврале 1918 года в органе московской группы социал-демократов «Наша жизнь» В. Засулич писала о незавершенности политической революции 1917 года, которую внезапно «настиг контрреволюционный переворот» большевиков. Весомым и актуальным аргументом для правого крыла РСДРП были рассуждения Засулич об опасности расцвета милитаризма во всем мире, «который отодвинет в туманную даль всякую возможность социализма» .

Литература

1. Абрамович Р. Отступление или выпрямление линии//Социалистический вестник. 1921. № 11. С. 3-5.

2. Грозное предостережение//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 4. С. 1-3.

3. ДалинД. Кризис Нэпа//Социалистический вестник. 1922. № 15. С. 2, 3.

4. Засулич В. Социализм Смольного//Заря. Орган социал-демократической мысли. 1922. Берлин. № 9/10. С. 285, 286.

5. Иванович Ст. Надо выбирать//Заря. Орган социал-демократической мысли. 1922. Берлин. № 5. С. 130-135.

6. Исаев Л. Письма о тактике//Заря. Орган социал-демократической мысли. 1922. Берлин. № 4. С. 107-111.

62 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2009 / № 3

Дети российских военных эмигрантов в 1920-1930-е годы...

7. Кронштадт//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 5. С. 2-6.

8. Кучин (Оранский) Г. О нашей партии//Социалистический вестник. 1922. № 18. С. 3-5.

9. Мартов Л. По поводу письма тов. П. Б. Аксельрода//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 8. С. 3-6.

11. Мартов Л. Разложение государства или его завоевание?//Социалистический вестник. 1921. № 14/15. С. 3, 4.

15. Некоторые итоги//Социалистический вестник. 1922. № 17. С. 1-4.

16. Продолжайте//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 8. С. 1-3.

17. Пути революции//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 2. С. 1-3.

18. Пятая годовщина революции//Социалистический вестник. 1922. № 5. С. 1-3.

19. Русский рабочий при «государственном капитализме»//Социалистический вестник.1921. № 19. С. 1-4.

20. «Соглашение с крестьянством»//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 6. С. 1-4.

21. Социализм и классы в России//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 6. С. 4-7.

23. Экономика и политика//Социалистический вестник. Орган Заграничной делегации РСДРП. 1921. № 1. С. 1-3.

24. Юбилей русской контрреволюции//Заря. Орган социал-демократической мысли. 1922. Берлин. № 8. С. 223, 224.

I ДЕТИ РОССИЙСКИХ ВОЕННЫХ ЭМИГРАНТОВ В 1920-1930-Е ГОДЫ:

I СУДЬБЫ, ОБРАЗОВАНИЕ, МЕНТАЛЬНОСТЬ

Сотников С. А.,

кандидат исторических наук, доцент, ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса» г. Москва, [email protected]

In the 1920 s and 1930 s children of the Russian military migrs along with their parents shared the hardships of civil war and exile, many of them experienced orphanhood and starvation. Community of the Russian military emigration made great efforts to rescue the children, offering the upbringing and education, resulting in an efficient system of educational institutions and extra-curricular educational and sports organizations. The education system transferred the corporate military traditions and ideology of the military emigration to several generations of Russian young people abroad.

Key words: education, immigrants, mentality, children.

Дети российских военных эмигрантов в 1920-1930-е гг. разделили со своими родителями тяготы гражданской войны и изгнания, а многие познали горечь сиротства, голод и другие лишения. Сообщество российской военной эмиграции приложило значительные усилия по спасению детей, их воспитанию и образованию. Была создана достаточно эффективная система учебных заведений и внеучебных просветительных и спортивных организаций, деятельность которых обусловила передачу корпоративных военных традиций и идеологии военной эмиграции нескольким поколениям российской молодежи за рубежом.

Ключевые слова: образование, эмигранты, ментальность, дети.